Форум » Люди и Казахстан » Мухтар Ауэзов » Ответить
Мухтар Ауэзов
Jake: Мухтар Ауэзов (1897-1961 гг.) Уроженец Семипалатинской области. Казахский писатель, классик многонациональной литературы, ученый. Академик АН Казахской ССР (1946), доктор филологических наук, профессор (1957). Заслуженный деятель науки Казахской ССР (1957). Лауреат Ленинской премии (1959), Государственной премии СССР (1949). Обучался в аульной школе. Большое влияние на формирование его мировоззрения оказал дед, друг Абая Кунанбаева. В 1919 г. окончил учительскую семинарию в Семипалатинске, в 1928 г. — Ленинградский университет, в 1930 г. — аспирантуру при восточном факультете Среднеазиатского государственного университета в Ташкенте. После 1917 г. работал в Семипалатинском волостном комитете, ЦИКе Казахстана. Все эти годы были отмечены напряженной творческой работой, плодотворными научными поисками, приобщением к мировой литературе. В своих ранних рассказах "Судьба беззащитной"(1921), "Кто виноват"(1923), "В тени прошлого"(1925) писатель раскрыл смысл общественных отношений в казахском ауле, отразил тяжелую долю бесправной казахской женщины. В "Сироте"(1925), "Барымте"(1925), "Степных рассказах" (1925) созданы образы бедняков, выходцев из простого народа, обладающих душевной красотой, большой силой воли, чувством достоинства. Глубокий драматизм и художественная выразительность отличают рассказ "Красавица в трауре". Ауэзов создал повести "Қараш - қараш"(1927) и "Серый Лютый"(1929), в которых была отображена классовая борьба в казахском ауле. Среди произведений 30-50-х гг. выделяются очерки и рассказы "Следы", "Беркутчи", "Плечом к плечу", "Крутизна", воссоздавшие первые годы строительства колхозов и совхозов. В жанре психологического очерка написан рассказ "Превращения Хасена". Творчество Ауэзова сыграло исключительную роль в развитии казахской драматургии, сценического искусства. В 1926 г. Казахский национальный театр осуществил постановку пьесы "Енлік-Кебек", первой в его репертуаре. Первой постановкой в Казахском театре оперы и балета стала комедия "Айман-Шолпан". Национально-освободительному восстанию 1916 г. посвящена пьеса "Ночные раскаты" (1934), ставшая одним из лучших образцов казахской драматургии. В 1940 г. Ауэзов совместно с Л.Соболевым создал трагедию "Абай", посвященную последним годам жизни великого поэта-просветителя. Показаны подвижническая деятельность Абая, направленная на просвещение родного народа, развитие его культуры, перенесенные им суровые жизненные потрясения. Пьесы Ауэзова "Абай", "Қаракөз", "Каракыпшак Крбланды", "Ночные раскаты" пользуются успехом в стране и за рубежом. Вершиной творчества Ауэзова является социально-исторический роман-эпопея "Путь Абая". Созданию эпопеи предшествовала громадная работа, заключенная в собирании, изучении исторического материала, его творческом осмыслении. Художественному воплощению грандиозного замысла писатель посвятил пятнадцать лет. В основе романа - жизнь великого казахского поэта-просветителя Абая Кунанбаева. Эпически изображена жизнь казахского общества второй половины XIX в. Роман "Путь Абая" переведен на 30 языков народов мира, издан в серии "Библиотека мировой литературы" (М.,1971). Результатом поездки в Индию явились "Очерки об Индии". Незавершенный роман "Племя младое" (1961) раскрыл художника и как общественного деятеля. В золотой фонд казахской литературы вошли произведения, перевод которых осуществлен Ауэзовым — "Ревизор" Н.В.Гоголя, "Отелло", "Укрощение строптивой" У.Шекспира, "Дворянское гнездо" И.С.Тургенева и др. Ауэзов-ученый создал литературоведческие труды по казахскому фольклору, истории и теории казахской литературы. Ауэзов — основатель новой отрасли литературоведения: абаеведения, исследователь влияния русской духовной культуры и литературы Востока на становление и развитие казахской литературы. Награжден орденом Ленина, другими орденами и медалями. Имя Ауэзова носят Институт литературы и искусства АН, Казахский академический театр драмы, улицы и школы в Алматы и Семипалатинске.
Ответов - 5
Jake: Мухтар Ауэзов в свете сегодняшнего дня Людмила Варшавская Уже давно ждали этого события – обстоятельного, без купюр и каких бы то ни было умалчиваний рассказа о жизни Мухтара Омархановича Ауэзова. И вот оно произошло. Московское издательство «Молодая гвардия» в серии «Жизнь замечательных людей» («ЖЗЛ») выпустило книгу «Мухтар Ауэзов. Трагедия триумфатора». Для ее автора, известного российского писателя и литературоведа, доктора филологии Николая Анастасьева, это второе после книги об Абдижамиле Нурпеисове прикосновение к литературным богатствам казахской культуры. Прикосновение проникновенное, глубоко прочувствованное, обстоятельное и фактологически наполненное. – Мухтар Омарханович – один из самых удивительных писателей, с чьим творчеством мне довелось столкнуться в моей исследовательско-литературоведческой практике, – говорит Николай Аркадьевич. Творческая структура его произведений скрещивает три потока. Прежде всего это свой родной фундамент – культура степи, ее мифология, метафизика, любимые всеми образы и герои, народ с его традициями, жизненным укладом, бытом, привычками, родовыми предрассудками. Затем это культурный мир России, с которой казахи не один век были связаны самым тесным образом. И, наконец, культура Запада, что для меня, человека, всю жизнь занимающегося именно этой литературой, было приятной и чрезвычайно интересной неожиданностью. Концентрируя в себе разнонаправленные потоки, Мухтар Омарханович вбирал в себя и разные времена. Он жил сразу во многих из них – во времена номадов, во времена зарождения и расцвета эпических сказаний, степных преданий, мифов, сказок и легенд. Свою родную землю, сокровищем коей он является, Ауэзов воспринимал в контексте всемирной истории. Свидетель цивилизационного слома, когда многовековая конно-кочевая цивилизация разваливалась на его глазах и переходила в совершенно иное качество, он, облеченный даром художника, не мог обойти это в своем творчестве. Процесс отмирания не мог не быть трагичным, и он нашел поразительно емкое художественное отражение в книге об Абае. Создавая ее, Мухтар Ауэзов, для которого род и все, что связано с ним, имело чрезвычайное значение, поднимается над этим понятием до уровня народа. Может быть, в этом и заключается величие ауэзовской прозы, масштаб его мышления и широта восприятия. Мухтар Ауэзов, с моей точки зрения, воплощает как в своей знаменитой эпопее «Путь Абая», так и во всем своем творчестве литературную культуру не одного лишь Казахстана, а всего Востока. Он хорошо знал арабский язык, читал в оригинале стихи поэтов и трактаты мудрецов. В 20 лет, еще учащийся Учительской семинарии Семипалатинска, выступил с литературно-театральным дебютом. Это была любительская постановка пьесы «Енлик-Кебек». В 1922 году он, уже студент Среднеазиатского госуниверситета в Ташкенте, назначен ученым секретарем терминологической комиссии. Он исследовал «Манас» и выпустил в свет книгу-диссертацию о нем, написал и издал учебники по русскому языку и чтению. В 1927 году, будучи студентом филфака Ленинградского университета, стал автором первой «Истории казахской литературы», а через несколько месяцев, после фольклорной экспедиции по Семипалатинской области, – статьи «Казахское народное творчество и его поэтическая среда». Известно, что многие свои сочинения Ауэзов переводил сам, и это был эталон литературного перевода. То есть мне пришлось подтягиваться до уровня его знаний, и в этом мне помогли известные специалисты Института литературы и искусства имени Мухтара Ауэзова, научно-культурный центр «Дом Ауэзова», Национальная библиотека Казахстана. Я много работал в архивах, разговаривал с родственниками и консультировался у них. Я не искал сенсаций, а честно и с огромным любопытством осваивал то, что попадало мне в руки. Признаюсь, что в книге нет никаких открытий биографического характера. Да они, наверное, и не были нужны, потому что сама жизнь Ауэзова складывалась столь драматично, так изобиловала неожиданными поворотами, переменами, все новыми и новыми замыслами, что все это, подтвержденное доступными теперь архивными документами, было более чем интересно само по себе. «Художник и тоталитарная власть, формирование языка самобытной национальной культуры, творческий диалог Великой степи и Европы, столь органично разворачивающийся на страницах книг Ауэзова», – в этих строках из аннотации к изданию – суть всего труда Анастасьева, в подзаголовок которого вынесено парадоксальное – «Трагедия триумфатора». Вынесено не случайно, потому что тема художника и тоталитарной власти и противостояния ей более всего занимала автора книги. Именно поэтому довольно пристальное внимание уделено им алаш-ординскому периоду. Тому истинно интеллигентскому окружению Ауэзова, людям, для коих обретение духовной и национальной независимости Казахстана было превыше всего. Тут такие личности, как Алихан Букейханов, Ахмет Байтурсунов, Мыржакып Дулатов, Халел и Жанша Досмухамедовы, Мухаммеджан Тынышпаев, Жакып Акпаев, тут история движения и партии «Алаш». Фактологически тщательно, вплоть до выдержек из партийной хроники и расстрельных дел, представлена с книге эта плеяда устремленных в будущее передовых казахских деятелей. Тех, в чьем кругу формировалось человеческое и творческое «я» Мухтара Омархановича. Книга написана с любовью и вдохновением, которые поддержаны еще и собственными впечатлениями автора от поездок по местам Абая, Ауэзова, Ходжи-Ахмета Ясави, Чокана Валиханова и других. Это не формально составленная биография, а добротное исследование, дающее истинное знание о характере мышления и творческого метода писателя, его подходе к литературному произведению. Конечно, немало интересного осталось за рамками повествования, ибо наследие классика велико, и многое тут остается втуне. Не все пьесы поставлены, не все литературоведческие мысли обнародованы. Уверенные в себе, мы часто думаем, что уже все про все знаем. Но так ли это? Взять хотя бы такой, может, частный, а может, знаковый факт: будучи другом Ауэза, Абай участвовал в его семейном торжестве по случаю рождения внука Мухтара. Таким образом, выходит, что появление на свет Мухтара Омархановича было ознаменовано присутствием его будущего героя – Абая. Многим ли это известно? Наверняка нет. Равно как и то, что тот же Ауэз учил Мухтара арабской грамоте и стихам с пяти лет. И еще. В 1956 году, когда роман «Абай» уже начал свой путь по миру, Мухтар Ауэзов, будучи в Берлине, навестил замечательную немецкую писательницу, автора известной тогда повести «Седьмой крест» Анну Зегерс. Она долго расспрашивала гостя о его жизни, а когда закончился разговор, сказала: «Да-а, необыкновенный вы человек, что-то вроде летописи. Одна биография ваша – учебник истории!». На что чуть позже в одной из своих статей Ауэзов отписал так: «В некотором смысле, как мне кажется, я мог бы явиться человеком-летописью, человеком-справкой, у которого между отрочеством и сегодняшним днем лежат буквально века. По всему тому, что я видел, пережил, наблюдал, я пришел в середину ХХ века как бы из далекого, даже не европейского, а азиатского средневековья». И потом добавил: «За одну человеческую жизнь пройдены пути веков». Вот эти пути веков и прослежены в книге Николая Анастасьева. 27 окт 2006 -------------------------------------------------------------------------------- http://www.izvestia.kz
Jake: Творец вечных ценностей (100-летие Мухтара Ауэзова) КУНАЕВ Диар, кандидат филологических наук Источник: Журнал „Центральная Азия”, № 9, 1997 Потомок шейха Абуталиба, дяди пророка Мухаммеда Мухтар Ауэзов родился 28 сентября 1897 года для великой миссии и осуществил ее с неподвластной времени убедительностью... Великий казахский писатель, ученый, педагог, общественный деятель, человек энциклопедических знаний и эрудиции - таким вошел он в сознание современников и память потомков. Им создано более двадцати пьес, множество великолепных рассказов и повестей, написаны либретто к операм и киносценарии. Венцом его творчества явилась четырехтомная эпопея об Абае. Движимый любовью к истине, гармонии и к своему многострадальному казахскому народу, он вел его к самоутверждению по стезе глубоких духовных исканий и постоянного совершенствования. Он говорил на всех тюркских языках, русском и фарси, поднял на небывалые высоты казахский литературный и гуманитарно-научный язык. Его произведения благодарно воспринимаются от Пекина и Стамбула, до Парижа и Нью-Йорка. И хотя Мухтар Ауэзов писал, что"...сегодня уже нет и не может быть универсальной фигуры подобной Аристотелю, Авиценне, Леонардо да Винчи", сам он являлся именно такой личностью - личностью, творящей Возрождение. В начале двадцатого века по всей степи стремительно распространялся благородный, жизнелюбивый культ - культ просвещенности и глубокого знания. В решающей степени этому способствовало творчество Абая. Завораживающая, преобразующая сила его стихов и песен, исключительная интеллектуальная мощь философских назиданий Абая и затем Шакарима предопределили интенсивность духовных исканий их последователей. А также осознание ими особой, исторической, решающей для судьбы народа ответственности за результаты. Эта деятельность основателей знаменитой Чингистауской школы, выходцем из которой был и Мухтар Ауэзов, дала прекрасные всходы. Двадцатые годы в общественной жизни Казахстана - воистину ренессансная эпоха, отмеченная именами выдающихся людей. Согласованность их действий очевидна. Они вместе, дополняя друг друга, осваивали важнейшие сферы гуманитарного и естественно-научного знания, научной и технической практики. Совместно создавали новую духовно-творческую, общественно-политическую ситуацию на земле, понимаемой ими как родина, потребовавшая от них гражданского деяния. А. Байтурсынов, А. Букейханов, М. Дулатов, М. Тынышпаев, Х. Досмухамедов, Т. Рыскулов, О. Жандосов, М. Жумабаев, Ж. Досмухамедов, С. Асфендияров, И. Жансугуров, К. Жубанов ... - десятки, сотни имен просветителей, публицистов, художников слова, ученых, общественных и политических деятелей. Блистательная плеяда интеллигенции, оказавшей влияние не только на среднеазиатский Туркестан, но и на весь тюркский мир. Да, это был наш Ренессанс. Яркий, хотя и короткий по времени взлет. В кровавом вихре последовавших репрессий погибли многие из тех, кто готовил его расцвет. Погибли, но не исчезли бесследно. Этого и не могло случиться. В соответствии со своим жизненным предназначением, они умели быть творцами немеркнущих ценностей. Каждый из них был многогранен и результативен в своей деятельности, от начала и до конца отданной служению общей великой цели. Им в высшей степени был присущ светлый романтизм, сохранившийся и в репрессивных обстоятельствах, но уже как трагическая жертвенность. По мнению бесспорного лидера этого поколения Ахмета Байтурсынова, главным оружием крепнущего национального самосознания должна была стать литература. Это многое объясняет в отношении духовных вождей казахской интеллигенции 20-х годов к молодому, с первых шагов в литературе подтвердившему свою уникальную одаренность, Мухтару Ауэзову. Не только признание его таланта, уважительное с ним сотрудничество, но и хорошо продуманные меры, позволившие сберечь для будущего именно его. Одухотворенность, созидающие способности этих людей были настолько высоки, что многие из них, доведись им выжить в волнах неоднократных репрессий, в своем индивидуальном творчестве создали бы нечто соразмерное тому, что совершил Мухтар Ауэзов, сохраненный ими для жизни и продолжения их дела. Репрессии обрушивались и на Ауэзова, и было это не раз. Архивные документы свидетельствуют о том, что он никого не предал, достойно выдержал двухлетнее заключение в сталинских тюрьмах в 30-е годы и гонения 50-х годов, вынудившие его покинуть родину. И через всю свою жизнь он пронес верность идеалам юности, воплощая в титанической по масштабу и напряженности работе представления, взлелеянные в общении со старшими братьями по духу. Главным оружием в диалоге с жестоким веком была для него литературная и гуманитарно-научная деятельность. Коллективизация в Казахстане подвела черту под длительной историей евразийской конно-кочевой цивилизации. Финал был трагичным, более трети от численности своего народа потеряли казахи. Происходило это в роковые тридцатые годы, когда обвиненный в буржуазном национализме Мухтар Ауэзов находился в тюрьме. В ней он пишет "покаянное" письмо с признанием идеологических ошибок в своем литературном творчестве и отказом от целого ряда ранних рассказов и пьес. Недругам это дало основание говорить о недостаточной твердости духа писателя. Доброжелатели до сих пор предпочитают обходить стороной этот факт его творческой биографии. И те, и другие были бы правы, если бы речь не шла о могучей личности, пришедшей в мир отнюдь не для капитуляций. Автор общепризнанных шедевров драматургии и малых эпических форм, Ауэзов покидает на время хорошо освоенное творческое поле и приступает к роману об Абае в неслыханном прежде в казахской литературе жанре эпопеи. И это был выбор подлинного гения, провидца, патриота. Рушился, уходил в небытие мир кочевья с его особым жизненным укладом и духовным опытом. Удержать этот мир как целостность можно было только в сознании. В художественном виде - только средствами крупноэпического повествования. Мухтар Ауэзов осуществил эту работу на высочайшем уровне, что дало основание академику Канышу Сатпаеву назвать эпопею об Абае "подлинной энциклопедией всех многогранных сторон жизни и быта казахского народа". Все, к чему прикасалась его рука, получало энергию жизни, имело яркую, светоносную судьбу. Его переводы мировой литературной классики всякий раз подтверждали возможность органичного вхождения различных национально-художественных систем в стихию казахского языка. Высокопрофессиональные академические исследования Ауэзова положили начало целым направлениям в изучении фольклора, эпоса, истории литератур тюркских народов, в языкознании, эстетике, этике, философии, правоведении, в истории музыкального и пластических искусств. Являясь профессором ряда казахстанских вузов и Московского Государственного Университета, он проводил огромную педагогическую работу. Его лекции непосредственно влияли на сознание молодых людей в студенческих аудиториях. Традиция особого внимания к образованию, пестованию творческой молодежи и подготовки ее для служения родине, идущая от Абая, была в свое время поддержана А. Байтурсыновым. Будучи возведена в осознанный принцип гражданского долга, она была продолжена и развита Мухтаром Ауэзовым. Особое внимание он уделял писателям, входящим в мир большой литературы. Признанными мастерами слова стали А. Нурпеисов, Т. Ахтанов, З. Кабдолов, А. Алимжанов, которые всегда считали себя учениками Ауэзова. Лучшие представители и ряда других литератур смотрели на него как на своего учителя, достаточно в этой связи назвать имена Ч. Айтматова, М. Карима, Р. Гамзатова. К нему признательно прислушивались, искренне его почитали Ю. Тынянов, В. Шкловский, М. Шолохов, К. Симонов, А. Сурков, К. Федин, И. Андроников, Вс. Иванов, Самед Вургун, Берды Кербабаев, М. Турсун-заде, Айбек, Олесь Гончар. Неподдельное уважение и дружеские чувства питали к нему Луи Арагон, Фаиз Ахмад Фаиз, Назым Хикмет, Анна Зегерс, Альфред Курелла. Он привлекал сердца этих людей не только в качестве неоспоримого авторитета и большого мастера художественного слова. В высшей степени в нем был развит унаследованный генетически талант общения во имя разума и духовности. Такое общение предполагает особую меру взаимной чуткости и ответственности. Мухтар Ауэзов при всем его природном такте, проявлял решительность и несгибаемость воли, когда речь шла о защите духовных ценностей других людей. Так было, когда он защищал киргизский эпос "Манас", творческое наследие выдающегося татарского поэта Мусы Джалиля. Во всей его деятельности было нечто, идущее от природы, высокий синоним которой - гармония. В его произведениях, от первых рассказов и до последнего романа о современности, природа не объект описания, а фундаментальное начало, активно действующее через его совершенное слово. Разрыв гармонии, насилие над природой вызывали особо острую реакцию с его стороны. Исключительной силой протестующего гуманизма отмечено выступление Мухтара Ауэзова в Токио в 1957 году на третьей Международной конференции за запрещение атомной и водородной бомб. Его слова шли из сердца, переполненного болью и состраданием. Он знал, что такое ядерная бомба не понаслышке и не по фильмам, он знал, как атомные и водородные взрывы выжигают его родную землю, землю Абая и Шакарима, превращенную в ядерный полигон. Он видел, как умирают молодые люди от непонятных для них болезней, видел ужас в глазах матерей, рождающих мутантов. В возрасте пророка, примерно шестидесяти трех с половиной лет, ушел из жизни Мухтар Ауэзов. Его литературный труд отмечен высшими знаками признания самого большого по территории и самого безжалостного к своим гражданам государства. Государство это кануло в лету. Но непрерывным остается движение Мухтара Ауэзова и его творений в будущее.
Jake: Ауэзов и Садуакасов Настоящая дружба — это в первую очередь духовное родство и взаимопонимание. Именно это связывало гения национальной литературы Мухтара Ауэзова и государственного деятеля, знатока литературы Смагула Садуакасова. И хотя говорят, «где есть служба (должность), нет настоящей дружбы», история их отношений это мнение опровергает. Известно, что среди принятых летом 1920 года на службу сотрудников правительства Казахской автономной республики самым молодым был двадцатилетний Смагул. На очередном заседании Исполкома второго декабря 1920 года была создана редколлегия, куда наряду с А. Байтурсыновым, А. Букейхановым, Х. Болганбаевым, Ж. Аймаутовым вошел и С. Садуакасов, проявивший особое усердие на новой службе. В мае 1921 года Смагул приезжает в Семей. Ознакомившись с работой исполкома губернии, образовал губревком и сразу же начал искать национальные кадры, которые пользуются авторитетом и могут повести народ за собой. Вот здесь и встретились впервые Смагул и Мухтар. Однако вскоре Смагула вызвали в Оренбург (об этом писала газета «Степная правда» 19 июля 1920 года), а председателем Семейского губревкома был назначен М. Ауэзов. Известно, что в конце 1921 — начале 1922 года в Казахстане был массовый голод. Одна из основных причин — насильственно изымаемые у казахских крестьян скот и зерно для отправки голодающим Поволжья. В это время была создана Центральная комиссия, чтобы урегулировать особенно острую ситуацию в Акмоле, Тургае и других регионах. Возглавлял ее С. Мендешев, а заместителем 26 октября 1921 года по решению ограниченного президиума ЦИКК был назначен М. Ауэзов. Однако на следующий день большой президиум не утвердил это решение, и М. Ауэзов остался членом комиссии. Возможно, здесь сыграли свою роль связи, которые были у него с членами Алашорды. В декабре 1921 года прошло собрание коммунистов казахской национальности, на котором обсуждали проблему массового голода. На нем М. Ауэзов выступил с докладом об организации реальной помощи пострадавшим, проживающим в отдаленных районах. Он особо отметил, что нет сотрудников, которые обходили бы аулы, разговаривали с народом, люди не могут получить положенную им долю, выделяемую правительством. М. Ауэзов этим не ограничился: за 1922 год объездил Уральскую, Акмолинскую губернии, затем доложил областному комитету то, что увидел, и потребовал принять соответствующие меры. Обращает на себя внимание то, что 19 февраля 1922 года на городском партийном форуме в Оренбурге снова в повестке дня была проблема голода. Если одни говорили, что «необходимо сохранить целую нацию от исчезновения», то другие называли такой подход «односторонним национализмом». Это столкновение мнений впоследствии стало одной из причин гонения людей передовых взглядов, среди которых были М. Ауэзов и С. Садуакасов. В 1921—1922 годах в губерниях, где проживали казахи, около 3,5 миллиона человек голодали, из них 1,5 миллиона погибли. Причем это официальные данные, на самом деле погибших было намного больше. Седьмого марта 1922 года за подписью М. Ауэзова, С. Садуакасова в адрес Киробкома было направлено письмо, содержавшее факты, подтверждающие массовый голод в Акмолинской, Семейской областях. Это и другие их обращения заставляли чиновников задумываться и принимать решения. Можно видеть, что цели и задачи, помыслы и деяния М. Ауэзова были приняты и понятны его соратником С. Садуакасовым. Но Мухтар и Смагул начинали вместе не только как государственные деятели, но и как литераторы. Одним из первых, кто заметил писательский дар М. Ауэзова, был именно Смагул, он написал замечательный отзыв на его рассказ «Кораансыздын кунi». Вполне вероятно, что сегодняшний читатель не знаком с творчеством С. Садуакасова. В свое время он написал роман «Сарсенбек», рассказы «Кумiс конырау», «Ортен», «Салмакбай, Сагындык», «Автономия». Среди этих произведений хочу особенно отметить роман «Сарсенбек». Это произведение, написанное в 1922—1923 годах, нигде не было опубликовано. Оно сохранилось в виде рукописи. В годы «оттепели» Елизавета Алиханкызы (супруга Смагула) передала ее Мухтару Ауэзову, и она сохранилась в его архиве. В этом произведении рассказывается о национально-освободительном восстании 1916 года. Одна глава романа («Кульпаш») была опубликована на страницах прессы в то время. Но даже отрывки показали, что появилось на свет еще одно талантливое произведение. Есть и у Мухтара Ауэзова объемный труд, посвященный событиям 1916 года, — «Смутные времена». Он был написан в 1928 году, то есть после романа «Сарсенбек» Смагула. Вполне закономерно, что Мухтар и Смагул писали об одном и том же, как бы соревнуясь друг с другом. По нашему мнению, лучшие среди исторических произведений о восстании казахов 1916 года — сочинения Мухтара и Смагула. Это не отрицают и ученые. Кроме того, «Кумiс конырау», «Салмакбай, Сагындык», написанные Смагулом, имеют внутреннюю перекличку с некоторыми произведениями М. Ауэзова. Но сравнительный анализ, взвешенная оценка этих произведений — работа будущих дней. Среди самых сложных жанров — драматические. Только в 20—30-е годы начали появляться национальные пьесы. В свое время С. Садуакасов опубликовал целый ряд материалов про национальный театр («О национальном театре», «Ждем верной, надежной работы», «Первые опыты» и другие), тем самым оказав огромную помощь развитию национального драматического искусства. С. Садуакасов писал: «Национальный театр Казахстана должен быть детищем казахов. Нужно внести в общечеловеческие культурные ценности не чужие произведения, а собственные. Только тогда нам не будет стыдно перед народом». Смагул дал оценку пьес Ж. Аймаутова, С. Сейфуллина, М. Ауэзова, а также артистическому таланту А. Кашаубаева, И. Байзакова, К. Куанышбаева, С. Кожамкулова. Есть интересная казахская история, и Смагул смело сказал, что если русский писатель Тренев написал «Пугачевщину», то почему мы не пишем про Кенесары? Скорее всего, эти мысли были высказаны в разговорах с М. Ауэзовым и, может быть, повлияли на создание им пьесы «Хан Кене». В связи с политическим моментом данная пьеса не получила широкого распространения. Но то, что мысли Мухтара об искусстве совпадают с точкой зрения Смагула, — исторический факт! Постоянно отслеживающий культурные новости того времени, Смагул написал отзыв на пьесу М. Ауэзова «Байбише-токал», поставленную 27 января 1926 года. В этом материале С. Садуакасов писал о драме, ее влиянии на читателя. «По-нашему, конечная цель пьесы — показать недостатки», — отмечал он. — Пьесы такого рода принесут большую пользу людям. Единственное — пьеса должна быть небольшой, компактной». Высказывая свое мнение, Смагул отметил недостатки пьесы, но довольно тактично. Он писал: «В пьесе очень мало движения. В некоторых местах люди разговаривают по полчаса, не двигаясь с места. Такие длинные сцены утомляют и зрителей, и артистов. Это и есть первый недостаток в пьесе. А вторым недостатком является наличие лишних людей». Также он дал оценку артистам, подчеркнув положительные стороны, и не забыл указать недостатки и упущения. Одним из первых значительных произведений будущего великого драматурга была пьеса «Карагоз». Когда Смагул увидел ее на сцене, он сильно расстроился. Тому есть причина. Пьеса заняла первое место на конкурсе драматических сочинений в 1926 году. А поставили ее так, что даже идея потускнела! Смагул с большим огорчением сказал: «Не выдерживает критики!». Также отметил, что необходимо искоренить халтуру в искусстве. И так закончил материал: «По дороге домой образ молодого человека, игравшего роль Сырыма, особенно его крашеное лицо, неуклюжие, как у медведя, движения долго стояли перед глазами и заставляли меня злиться. Боялся, что он мне приснится, но не приснился. Обрадовался хоть этому...» Смагул не мог равнодушно относиться к национальному искусству. Он возлагал огромные надежды на творчество Мухтара. По-моему, Смагул был одним из первых пропагандистов будущего классика Мухтара Ауэзова. Во все времена было: способный замечает способного, а талантливый — талантливого. Крупные личности друг другу не завидуют, а поддерживают. Зависть — свойство слабых, глупых, бесталанных. А настоящая дружба — духовное понимание, которое стало основой взаимоотношений между С. Садуакасовым и М. Ауэзовым, — яркий пример для нового поколения! Жолтай ЖУМАТ, писатель http://www.kazpravda.kz
Jake: Об истории двух фотографий Я давно занимаюсь изучением жизни и творчества Мухтара Ауэзова и хочу рассказать о двух из шести фотографий, сохранившихся от детских и юношеских лет классика казахской литературы. Слева направо: М. Хабибуллин, М. Ауэзов, А. Маргулан Сто лет назад в Семипалатинске впервые в Казахстане были организованы футбольные команды из местной молодежи, которая сразу и безоглядно пристрастилась к этой удивительно интересной британской игре. На фотографии, датируемой 1914 годом, запечатлена юноше-ская команда «Ярыш» («Состязание»), состоящая из 24 ребят. Там в третьем ряду второй справа стоит Мухтар Ауэзов, который был центрхавбеком, или центральным полузащитником. Когда приходилось собирать материалы о семипалатинских годах жизни Мухтара Омархановича, к моей великой радости в нашем городе еще проживал один из участников команды «Ярыш» Салах Шайхутдинович Хисматуллин. На фотографии команды «Ярыш» мальчик Салах сидит в первом ряду второй слева. В то время, в 70–80-х годах прошлого столетия, здравствовал еще один участник футбольной команды «Ярыш» Амиржан Ситдыков, много лет проработавший в Семипалатинском ГубОНО и Министерстве просвещения Казахстана. Но, к сожалению, я не смог встретиться с ним – в 1983 году он скончался. Салах Хисматуллин долгое время был финансовым служащим в «Алтайзолото» Семея, потом, находясь на заслуженном отдыхе, проживал в особняке, расположенном на пересечении улицы Гоголя и проспекта Комсомола (ныне проспект Шакарима). Салах Шайхутдинович внимательно следил за успехами местной футбольной команды, выступал со статьями в печати. В публикации за 24.09.1977 г. в областной газете «Семей таңы» С. Хисматуллин писал: «...Зиядин Рыспаев, который учился в пятиклассном городском училище, познакомил меня с Мухтаром. Второй раз мне довелось встретиться с ним в составе команды «Ярыш». Это знакомство в дальнейшем тесно сблизило нас. Команда «Ярыш», состоящая из казахских, татарских и узбекских детей, была организована в августе-сентябре 1913 года». (Перевод наш. – М. С.) Команда «Ярыш». В третьем ряду второй справа – М. Ауэзов Предположительно, Зиядин мог познакомить Салаха с Мухтаром Ауэзовым еще в пору, когда тот учился в Семипалатинском пятиклассном реальном училище, а затем по старой памяти навещал своих товарищей и участвовал в команде «Ярыш», чтобы приобщиться к любимой игре. Совсем недавно из Парижа прибыла в Семей Рамиса Нигматуллина. Она оказалась внучкой капитана той самой футбольной команды «Ярыш» Юнуса Нигматуллина. У Р. Нигматуллиной сохранилась эмблема «Ярыша», которую она привезла в город юности своего деда и подарила местному Татарскому общественному центру. Знакомство с Салахом Шайхутдиновым помогло мне и в разгадке другой фотографии, где запечатлены три ленинградских студента 20-х годов прошлого века. Два юноши-казаха извест-ны: в центре – молодой Мухтар Ауэзов, а справа – будущий академик, выдающийся ученый-археолог Алькей Маргулан, памятник которому воздвигнут у здания Академии наук Казахстана. А вот про третьего студента, расположившегося слева, долгое время мы ничего не знали. От Салаха Шайхутдиновича я впервые услышал его имя – Мухамад Хабибуллин. Далее мой старый и добрый собеседник поведал о том, что Мухамад Хабибуллин в 20-е годы работал в Семее заведующим казахско-татарским молодежным клубом. Затем вместе с близкими родственниками переехал в Казань, откуда о нем никаких сведений больше не поступало. Хотелось бы надеяться, что найдутся и его потомки. Мурат СУЛТАНБЕКОВ, кандидат филологических наук Семей Источник: //Казахстанская правда от 15 октября 2010 http://www.kazpravda.kz/c/1287088090/2010-10-15
Antimankurt: Ауэзов Мухтар Омарханович (1897-1961) Писатель, литературовед, академик АН КазССР (1946), доктор филологических наук (1946), профессор (1946), заслуженный деятель науки КазССР (1957), лауреат Ленинской премии (1959), Государственной премии СССР (1949). Окончил Ленинградский университет (1928). Аспирант Среднеазиатского университета (Ташкент) (1929-1932), заведующий литературной частью Казахского академического театра драмы в г. Алма-Ате (1932-1938). С 1934 г. и до конца жизни М. О. Ауэзов работал на кафедре казахской литературы Казахского университета. С 1943 г. – старший научный сотрудник Института языка, литературы и истории КазФАН СССР, заведующий отделом Института языка и литературы АН КазССР (1946-1961). Выдающийся казахский писатель и литературовед. В своих романах и исследованиях осуществил глубокий анализ произведений Абая – великого казахского мыслителя, просветителя-демократа XIX в., раскрыл художественное своеобразие его поэзии, связи с русской литературой, с классическими литературами Востока. Его роман-эпопея “Путь Абая”, получивший всесоюзное и мировое признание, имеет огромное историко-познавательное значение. Он является основоположником новой отрасли казахской литературы – абаеведения. Многолетняя собирательская деятельность, изучение литературного наследия Абая были воплощены в книге “Абай Кунанбаев. Статьи и исследования”. Перу М. О. Ауэзова принадлежит первая монография о киргизском эпосе “Манас”, создание свободного варианта его текстов. Многочисленные статьи, исследования посвящены теории и истории фольклора, проблемам казахской фольклористики, истории казахской литературы, проблемам взаимосвязи и взаимообогащения литератур народов Средней Азии и Казахстана; они представляют крупный вклад в литературоведческую науку. Под его редакцией и при активном участии как автора вышли “Очерки по истории казахской советской литературы” на русском языке. Им переведены на казахский язык произведения В. Шекспира, Л. Н. Толстого, И. С. Тургенева, Н. В. Гоголя. В настоящее время возникла новая отрасль филологии – ауэзоведение. Награжден орденом Ленина, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом “Знак Почета”, медалями, Почетными грамотами Верховного Совета КазССР. Основные научные работы: История казахской литературы. Кзыл-Орда, 1927. (На казахском языке). Ценные памятники киргизского и казахского фольклора. Алма-Ата, 1935. Абай. Исторический роман. Алма-Ата, 1942-1947. Проблемы изучения истории казахской литературы. Алма-Ата, 1946. Традиции русского реализма и казахская дореволюционная литература. Москва, 1949. Великий поэт казахского народа Абай Кунанбаев. Москва, 1954. Художественные переводы литератур народов СССР. Москва, 1954. Путь Абая. Роман-эпопея. Алма-Ата, 1956. Развитие литературы народов СССР. Москва, 1958. Киргизский героический эпос “Манас”. Алма-Ата, 1959. Мысли разных лет. Алма-Ата, 1961. Время и литература. Алма-Ата, 1962. (На казахском языке). Абай Кунанбаев. Статьи и исследования. Алма-Ата, 1967. www.unesco.kz/heritagenet/kz/
полная версия страницы