Форум » Казахское ханство. Феодальная раздробленность » Казахстан в XVIII веке (продолжение) » Ответить
Казахстан в XVIII веке (продолжение)
Jake: КАЗАХСТАН В XVIII ВЕКЕ ПРОШЛОЕ КАЗАКСТАНА В ИСТОЧНИКАХ И МАТЕРИАЛАХ СБОРНИК I (V в. до н. э.-XVIII в. н. э.) ПОД РЕДАКЦИЕЙ проф. С. Д. АСФЕНДИЯРОВА и проф. П. А. КУНТЕ АЛМАТЫ "КАЗАХСТАН" 1997 В отличие от всех предыдущих разделов, для этого раздела имеется изобилие материала, что, с одной стороны, заставило тщательно выбрать самые характерные моменты и, с другой, дало возможность тематически систематизировать материалы. Конечно, здесь не могло быть и речи о том, чтобы исчерпать материал, даже литературный, не говоря уже об архивном, который вообще не включался по плану в данную книгу, кроме некоторых, особенно известных и характерных документов. Главным источником этого раздела являются труды той группы ученых, которые участвовали в экспедиции Академии наук 1768-1774 гг. Руководителем этой экспедиции был германский ученый Паллас. Его книга "Путешествие по разным провинциям Российской империи" является одним из важнейших источников для изучения состояния восточных окраин России в этот период. Он проехал западную и северную часть Казакстана (Уральск, Гурьев, Троицк, Семипалатинск). С ним ехал Николай Петрович Рычков, сын оренбургского историографа, умерший в должности Директора Астраханского шелкового завода и издавший в 1772 г. "Дневные записки путешествия в Киргиз-Кайсацкую степь". Он ехал в 1771 г. с отрядом, под командой генерал-майора Траубенберга, посланным для преследования волжских калмыков из Орска в Тургайские степи до Улу-Тау и оттуда приехал обратно в Троицк. Другая часть экспедиции Палласа находилась под руководством шведского ботаника Фалька, приглашенного директором Петербургского ботанического сада по рекомендации знаменитого Линнея и покончившего самоубийством в Казани в 1783 г. С ним в начале экспедиции был немецкий этнограф и естествовед Георги, который потом путешествовал самостоятельно. Фальк ехал из Астрахани в Оренбург отличной от Палласа дорогой. Он, как и Георги, имел множество бесед с местными жителями, причем многие сведения, приводимые Фальком и особенно Георги, почерпнуты, очевидно, из этих бесед. Из Оренбурга его дорога пошла вдоль границы до Омска. С Фальком ездил некий Барданес, молдавский грек, имевший уже тогда за собой жизнь полную приключений. Этот Барданес два раза путешествовал Казакских степей. Другой участник экспедиции, ботаник Гмелин, побывал в западном Казахстане; он позже близ города Дербента попал в плен к персам, и там умер. Наряду с трудами путешественников, проезжавших через Казакстан, важными источниками являются сочинения П. И. Рычкова, оренбургского чиновника (начальника канцелярии губернатора Неплюева, позже заведывающего инородческими делами). Он опубликовал в 1759 г свою "Историю Оренбургскую", в которой базируется на местном документальном материале, и в 1762 г. свою "Оребургскую топографию". Кроме того, нами использован труд одного китайского чиновника (1773 г.) о джунгарах. Первая часть настоящего раздела, содержащая общие сведения о казакских ордах, показывает, как смутны все еще были представления Европы о Казахстане. Смешение казаков с бурутами (киргизами), с русскими казаками, с уйгурами - в этом отношении особенно характерно. Множеством таких ошибок страдает особенно книга Страленберга, шведского офицера, в 1709 г, попавшего в русский плен, жившего 13 лет в Сибири и описавшего ее. Не на много яснее сведения, содержащиеся в знаменитой "Энциклопедии" Дидро. Статья в "Энциклопедии, подписанная буквой "Д", составлена, без сомнения (это показывает частичное дословное совпадение текста "Энциклопедии" с соответствующей главой его главного сочинения), французским ориенталистом Дегинем, автором многотомной "Истории гуннов", представляющей собой несколько обработанный перевод китайских историков. Учитывая большую распространенность и авторитет "Энциклопедии", эти сведения можно считать типичными для состояния знании о Казакстане у передовой интеллигенции Европы накануне Французской революции. Характеристики, данные авторами казакскому народу, ненаучны, как всякие характеристики народов, упускающие из вида социально-классовую обусловленность и историческую изменяемость всяких "свойств" народов; характеристики эти очень противоречат друг другу. Вторая часть раздела дает нам довольно подробную и живую картину хозяйства Казакстана, особенно его скотоводства в этот период. История с неудачными попытками казакского хана Нурали перейти на сенокошение, на фоне современного развития машинно-сенокосных станций и мощного подъема ударничества среди трудящихся казаков, может служить ярким примеро изменчивости "свойств" казакского народа в зависимости от социального строя. Этот же отрывок особенно ярко показывает, с каким нескрываемым шовинистическим презрением смотрели на казаков указанные путешественники, бывшие по существу лазутчиками молодого российского капитализма в будущих его колониях. Третья часть показывает нам политику русского царизма, направленную к овладению торговыми путями через казакские степи. Подробно останавливаются источники на описании торга с киргизами в Оренбурге, Троицке, Петропавловске и Семипалатинске. Оренбург был создан на месте теперешнего Орска (1734 г.), потом перенесен на Красную гору (1739 г.) и, в конце концов (1742 г.), на место, где он находится сейчас. Троицкая ярмарка была открыта в 1750 г., Петропавловская крепость возникла в 1755 г., Семипалатинская крепость - в 1718 г., примерно, на 16 верст ниже теперешнего города по Иртышу. Все документы красочно говорят о колониально-грабительском характере торговли с совершенно неопытными в этом деле киргизами (казаками), а также об опасностях езды через казакские степи. В этом отношении особенно характерно описание поездки в Хиву двух английских купцов, Томпсона и Гогга, совершенной в 1740 г. Гогг, между прочим, на обратном пути в степи был ограблен, тогда как Томпсон раньше покинул Хиву и через Бухару и Персию благополучно вернулся на родину. Четвертая часть раздела содержит сведения о государстве казаков. Если учесть, что все вышеуказанные путешественники были в Казакстане накануне пугачевщины, то можно прямо сказать, что на классовые противоречия эти преданные существовавшему строю писатели, закрывали глаза. Как идиллически они рисуют зажиточную жизнь яицких казаков, которые немедленно после этого вряд ли от хорошей жизни подняли знамя восстания! Как фальшиво они говорят о богатой жизни всех "киргизов" (казаков), давая одновременно не мало фактических намеков на существование жесточайшей эксплоатации не только рабов, но и чаломощных скотоводов со стороны казакских феодалов, ловко прикрывающих эту эксплоатацию старыми формами родовой жизни! Пятая и шестая части дают сведения о быте и об идеологии казаков XVIII-го века. Сравнение с аналогичным материалом более позднего периода или, что, конечно, ввиду скудности источников труднее, более раннего периода даст много важных сведений для истории Казакстана, ибо этнографические сведения, хронологически определенные, и только такие, являются ценнейшим источником исторического познания. Седьмая часть дает сведения об отдельных городах Казакстана. Эта часть, с одной стороны, дополняет предыдущие многими сведениями хозяйственного и др. характера, с другой, должна возбудить интерес к изучению прошлого края. Если в предыдущих разделах мы имели дело, прежде всего, с киргизами (казаками), то здесь перед нами встает жизнь русского населения пограничных военных линий - Оренбургской (Гурьев, Уральск, Илецк), Уйской (между Троицком и Тоболом), Ишимской (от Тобола до Омска) и Иртышской (от Омска вверх до Усть-Каменогорска). Интересны сведения о горной промышленности в западном Казахстане и, особенно, в Алтайском предгорном районе. Некоторые сведения даны и о китайской пограничной линии. Восьмая часть освещает важнейшие исторические события жизни казакского народа, причем в качестве хронологической границы взят 1780 год. Ибо события, наполняющие последние два десятилетия XVIII в. (более энергические вмешательства русских властей во внутренние дела орд, создание Ханского совета, восстание Сарым Датова) - более целесообразно соединить с материалами по XIX веку. Освещены в этом разделе борьба вокруг русского подданства и характер этого "добровольного подданства". Освещена до известной степени борьба казаков с джунгарскими владетелями, которые при Галдане (1677-1697) и Церен Рабдане (1697-1727) создали мощное государство и вытеснили казаков с их старых мест на северо-запад. Правда, после смерти Галдана Церена (1727-1745) китайцы использовали создавшуюся междуусобицу для обратного покорения Джунгарии. Освещена дипломатия ханов Средней орды, лавирующих между китайцами, которые в 1759 г. уничтожили власть джунгарцев, и Россией. Освещено бегство волжских калмыков (тургутов), притесняемых царской бюрократией, через Казакстан в Джунгарию. Освещено участие казахских масс вопреки своим ханам в башкирском и пугачевском восстаниях и использование племенной вражды русским царизмом; освещены грабительские походы казахских феодалов к своим соседям, наивно объясненные Н. Рычковым изобилием лиц у казаков и недостатком их у соседей. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА 1. Рычков, Петр Иванович, История Оренбургская (1730-1750) Оренбург, 1896 (цит.: Рычков, Ист. Оренб.) и его же: Топография Оренбургская. Op. I887. 2. Паллас, П. С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. СПБ. 1773. Тт. I и II, часть 1 (цит.: Паллас, I и II). 3. Pallas P. S. Reise durch verschiedene Provinzen des Russischen Reiches. St. Petersburg. 1773. Bd. II. T. 2, (цит. Паллас. 112). 4. Falk, Joh. Peter. Beitrage zur topographischen Kenntnis des Russischen Reiches, St. Petersburg. 1785-1786. Bd. I-Ш (цит. Фальк, I. III). 5 Полное собрание ученых путешествий по России, издаваемое Имп. Академий наук. Т. 7. СПБ. 1825. Содержит часть дневника Фалька и дневник Барданеса (цит.: Фальк, VII). 6. Рычков, П. И. Топография Оренбургской губернии. Оренбург. 1887 (цит.: Рычков, Топ. Оренб.). 7. Rytschkow, Nikolaus.- Tagebuch uber, seine Reise durch verschiedene Provinzen des Russischen Reiches. Ubersetzt von A. H. Hase Riga. 1771. (цит. Рычков, Дневник). 8. Георги, Описание всех обитающих в Российском государстве народов. СПБ. 1799. Часть II (цит. Георги). 9. Jonas H a n w а у s nieuve en wetenswaerdige Reisen. Haarlem. 1755 г. 10. G m e 1 i n, Sam. Gottl. Reise durch Russland zur Untersuchung der drei Naturreiche. I. Teii. St. Petersburg. 1784. (цит. Гмелин). 11. Imbault-Huart, Camille.-Recueil des documents sur i'Asie Centrale. Publications de I'ecole des langues orientales virantes. Vol. XVI, Paris, 1881; В нем: Notices geographiques et historiques sur les peuples de I'Asie. Centrale de Si Tou Tche (цит. Эмбо). 12. Diderotet D'Alambert. Encyclopediе ou dictionnaire raisonne des sciences, des arts et des metiers... Berne et Lausanne. T. XXXII. 1780. 13. Си-юй-вань-уаян-лу (ботаник Западного края), изд. 1773 г. В книге Иакинфа: "Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана. Часть I и И, СПБ, 1829 (цит.: Иакинф). 14. Пугачевщина. Т. I и II Центрархив. М.- Л. 1926 и 1929 г. 15. S t г a h 1 e n b e r g, Philipp Job. Der Nord-und Ostliche Teil von Europa und Asien. Stockholm, 1730 (цит. Страленберг). 16. Крафт И. И, Сборник узаконений о киргизах степных областей. Оренбург 1898 г. В нем хронологический перечень грамот (цит.: К.). Необходимо оговорить одно обстоятельство, вытекающее из условий работы Алма-Ата. В Гос. публ. б-ке КАССР, на основе книжных фондов которой по преимуществу составлен настоящий сборник, "Дневник" Н. П. Рычкова есть лишь на немецком языке. Часть работы Палласа и Фалька имеется в русском переводе XVIII века, остальные места переведены с немецкого языка для настоящего сборника. Отсюда разница стилей использованных отрывков
Ответов - 6
Jake: КАЗАХСКИЕ ОРДЫ И РОССИЯ Когда хан и вельможи присягают и вступают в переговоры, то орды подвергаются через то покровительству и зависимости, но не государственным законам России, и не платят на ряду с прямыми подданными податей. Орды сии так, как некоторые кавказские, обязаны быть приятелями - приятелям, а врагами - врагам Российской державы, подданным Российским, в торгах и в обхождении не только изъявлять всякое благоприятство, но так же их защищать, подавать помощь, оказывать всякую справедливость и удовлетворение и вообще поступать с ними, как со подданными одного и того же правления. Напротив того, орды получают защиту противу своих угнетателей, в торгах и обхождении те же выгоды, владеют спокойно своими землями и остаются при всех своих устроениях законах, вере, обращении со своими соседями, не платят никакого подушного окладу, не получают никаких до устроения их касающихся повелений и вообще ни в чем не ограничиваются. В залог исполнения своих обязательств дают они по нескольку их своих князьков или знатных людей аманатов, которые в Оренбурге получают с российской стороны соответствующее условию жалованье. В условии сем выговорили они каждому аманату в день только по 15, а каждому их прислужнику по 5 копеек; чем и содержат они себя изрядно, потому что едят почти одну только баранину, которая присылается им из орды. Когда хан приезжает в Оренбург (чего, однако ж он без дозволения губернаторского делать не должен), то ему, как правительственному лицу, оказывается честь пушечною пальбою, преклонением знамен, музыкою, почетною стражею и пр. Большая половина, их вельмож получает от правительства ежегодно подарки, которые нарочито походят на жалованье, и состоят в деньгах, материях, муке, крупе и прочем. Хан сам получает ежегодно по 600 рублей наличными деньгами, и до 20 верблюжьих вьюков со съестными припасами, некоторые вельможи - до 300 руб., а самые простые старшины - по 20 рублей. Ежели хану надобно о каком ни есть деле снестись с губернатором, то посылает одного или несколько старшин с полномочием, которые обо всем доносят словесно. Всяк из таковых посланников получает, какое бы впрочем дело ни было, алое платье в подарок. Губернатор посылает к ней хану по делам же приказных служителей, которые так же получают иногда дары, состоящие всегда в лошадях, но несравненно ценою низшие. Обе орды для поощрения к торговле уволены от платежа пошлин, и при том больные их, буде пожелают, снабдеваются даром от Оренбургских врачей лекарствами; но они весьма редко пользуются сим, на человеколюбии основанным, учреждением. Не взирая на все договоры, клятвы, заложников и оказываемые изобильно милости, следует сей суровой и необузданный народ при всяком случае склонности своей к хищению, коей может только полагать некоторые пределы противупоставляемая сила, а в некоторых случаях так же внушения и соучаствования их больше доброжелательных вельмож и торговые выгоды, к собственной их прибыли склонящиеся. Граница, которою служит отчасти знатная река Урал, повсюду ограждена рядом или линиею крепостей и окопов. За великие нарушения договоров орды наказываются; но они при всем том похищают иногда из российского владения людей и скот и разграбляют часто в степях своих идущие в Россию бухарские или иные какие караваны. Все, что впредь сказано будет мною о киргизцах, относится, поелику Россия не имеет с Большою ордою ни союза, ни торгового обращения, наипаче к Средней и Малой орде. (Георги, 122-123). 1739, 20 октября. Киргизской орды Джаныбек батырь с 2700 человек напал на калмыков, а затем и на яицких казаков, бывших на сенокосе, причем взял в плен несколько человек. Поэтому предписано иметь крепкую предосторожность против повторения набегов. (К. 8) 1747, 21 июля. Секретный указ Правительствующего сената, за № 164, о непродаже киргизам огнестрельного оружия. Постановлено: объявить секретно под жестоким штрафом всем торговцам, чтобы они отнюдь не продавали киргизам всякого оружия, пороху, кремней и свинцу даже в поделках. Потребовано заключение Неплюева о том, не следует ли запретить продавать киргизам медь и железо. {К. 20). 1747, 31 декабря. Оренбургский губернатор, выведенный из терпения постоянными набегами киргизов, представлял о необходимости, в случае новых поползновений, вырубить яицкими казаками один или два киргизских улуса "до самого младенца" и тем их в страх привести, и хотя в таком случае правого с виноватым разобрать невозможно, но иных средств освободиться от их "беспокойств"- нет. Представление это хотя и принято Коллегиею "в paссуждение", но за посылкою к киргизам бригадира Тевкелева, поручено Неплюеву иметь с ним и с яицким войсковым атаманом совет и постановить, чтобы в случае какой явной "продерзости" киргизов, не "мешать" всех их, а только некоторых на страх другим, калмыками или башкирцами смирить, а хану и старшинамилоъявить, что это сделано без ведома русской власти в отмщение за набеги, делаемые киргизами на калмыков и башкирцев которые в свою защиту имеют "натуральное" право отомстить. (К. 21). 1749, 2 ноября. По просьбе Нурали-хана определен к нему для письменных дел бывший при отце его хане Абулхаире из ясачных татар Алмухамет Нурмухаметов, который вскоре же выдал Оренбургскому губернатору Неплюеву копию с переписки хана Нурали с зюнгорским владельцем. За эту услугу, признанную Коллегиею немаловажною, выдано Нурмухаметову в награду сукно и 15 руб. и велено ежегодно выдавать секретно от других по 15 руб. (К. 28). 1764, 9 февраля. Указ Коллегии иностранных дел за № 130. Султан Средней орды Аблай ходатайствовал о дозволении ему с подведомственными киргизами и скотом перейти на внутреннюю сторону линии, ввиду того, что в степи травы выгорели, о присылке ему 10 человек хлебопашцев русских для показания и обучения киргиз земледелию и рыбной ловле и о постройке для Аблая и старшины Кулсары батыря "хором" при р. Колчанбае. Коллегия предписала объявить киргизам, чтобы они на перепущение за линию не надеялись, потому что внутри российских границ кочевья быть не может, и что если они когда впредь к переходу за линию усиливаться станут, то придется употреблять против них силу. Десять человек русских с земледельческими орудиями и с сетями для рыбной ловли разрешено послать к султану Аблаю со взятием с него в аманаты 10 киргизов и с объявлением, что и эти киргизы будут обучены хлебопашеству и отпущены с выданными из казны инструментами. Постройка "хором", к чему еще в 1761 г. старался склонить киргизов генерал Вейсмарн, разрешена и велено склонить к тому же доброжелательного к России Солтанамет султана. (К. 103). 1768, 17 января. Высочайший указ за № 80. Хотя и желательно, чтобы назначение ханов производилось без выборов, по высочайшему соизволению, во избежание того, чтобы не усилить и не привести к большему своевольству легкомысленный и многолюдный киргизский народ и чтобы не поставить ханов в зависимость от народа, но правительство не могло знать, кто именно из султанов наиболее соответствовал ханскому званию. Было известно только, что все они вообще высокомерны, корыстолюбивы и постольку в народе сильны, поскольку с прочими злодействовать соглашаются. Из уважения к отцу хана Нурали, хану Абулхаиру, как инициатору принятия киргизами русского подданства, народ предоставил ханское достоинство в Меньшей орде потомкам Абулхаира, но не старшему в роде, а достойнейшему, почему ханское звание должно принадлежать яе только сыновьям Нурали хана, но и другим из рода Абулхаира, кто окажется достойным. В виду сего поручено послать в орду нарочного способного человека для разведывания о том, кто из султанов самый достойный для утверждения, когда понадобится, в ханском звании. (К. 114). 1771, 17 июня. Указ коллегии иностранных дел за № 90. Во избежание обид и грабежей со стороны киргизов, пограничным жителям оставлено в силе прежнее распоряжение о запрещении киргизам переходить на внутреннюю сторону линий и предоставлено делать исключение только в крайних случаях таким, которые сохраняют доброжелательство к России и которых, следовательно, окажется немного. 1776, 4 августа. Указ Коллегии иностранных дел. Пребывавший в Петербурге Римско-императорский полномочный министр князь Лобковиц заявил, что францисканского ордена патер Иоган Дедукл Чисек, родом из Вольтау в Богемии, находившийся для духовных треб в католических колониях при Саратове, был захвачен киргизами, года два тому назад, вместе с другими колонистами, в Тонкотировской колонии и ныне находится в плену у киргизов, о чем показывали видевшие патера, освободившиеся из плена колонисты. Коллегия предписала разведать о местонахождении патера и при... (К. 124-5). 1779, 4 октября. Высочайший указ Оренбургскому губернатору. Все старания призвать хана Аблая в Петропавловскую крепость для принятия присяги на верность службы и для вручения ему высочайшей грамоты и других знаков ханского звания оказались тщетными: он уклонился от поездки под разными пустыми предлогами, а с посланными к нему офицером и переводчиком обходился очень грубо к допустил их к себе только один раз. По разведкам оказалось, что Аблай оставался приверженным Китаю, имел в орде и лично у себя в плену много русских людей, которых по требованиям не выдавал и дозволял грабить русских и азиатских купцов. Уклонявшись от принятия присяги, Аблай пожелал сохранить за собою свободу действий, чтобы делать русским всякие "пакости". Вследствие этого предписано не выдавать Аблаю грамоту и другие знаки на ханское достоинство, а чтобы этот "варвар" сильнее почувствовал негодование, вызванное его поступками, велено прекратить выдачу ему жалованья, которое он до сих пор получал по 300 р. в год. Кроме того, чтобы умалить значение Аблая в орде, предложено постараться поставить ему "соперника", поддерживаемого со стороны правительства удобными по состоянию киргиз пособиями. До тех пор, пока дела в Средней орде будут находиться в таком положении, рекомендовано запретить русским ездить в орду во избежание опасности от сей "дичи", а по границам везде иметь крепкую предосторожность от воровских покушений киргиз, с которыми в таких случаях управляться достаточным отпором погонею и барантою. (К. 129-30). 1747, 10 апреля. Секретный указ Коллегии иностранных дел за № 220 по поводу киргизских набегов и грабежей. ...Но никакой пользы интересам государства от киргиз-кайсацкого подданства не было и неизвестно, есть ли польза от торговли с ними русскому купечеству. Ввиду сего, затребовано мнение - не полезнее ли будет для наших интересов предоставить на волю калмыкам, яицким казакам, башкирам, мещерякам и другим в стороне Сибирской губернии иноверцам и русским, расправляться самим с киргизами, чтобы таким образом отогнать их от российских границ вдаль без употребления регулярных войск. (К. 20). 1755, 25 августа. Именной высочайший указ, о назначении хану Нурали жалованья от казны. Согласно всеподданнейшего прошения киргиз-кайсацкого хана Нурали и по представлению Оренбурского губернатора Неплюева назначено этому хану, начиная с 1755 г. жалованье по 600 руб. в год, из них 400 руб. решено выдавать явно, а 200 руб. тайно от других, ввиду того, что хан, по обычаю, должен делиться жалованьем со старшинами и потому если бы все знали, что выдается 600 руб., то ему пришлось бы разделить всю эту сумму и себе ничего не оставалось бы. О назначении жалованья в сумме 400 руб. послана грамота к Нурали, а о прибавке 200 руб.- письмо от канцлера, врученное хану секретно. В указе заключаются соображения о том, что хотя с киргизов податей и не взимается, но от учрежденного с ними торга такая получается в казну прибыль, что не только весь штат управления и все тамошнее (Оренбургское) строение городское, каменное и прочее, получившее "великую славу" во всей Азии, содержится, но и на другие расходы остаются и употребляются суммы из тех доходов. (К. 44). … В рассуждении киргиз-кайсаков надлежит знать и сие, что они не только никаких податей в казну не платят, но и пошлин с торгу их в Оренбурге и в Троицкой крепости, где чрез все лето бывает такая ж ярмарка, как и в Оренбурге, ничего от них не берется; а берется оная пошлина за них с русских купцов, которые товары из их рук покупают, да и ханы их с народа никогда ничего себе требовать не могут; но еще сами лучших из них людей ласкают и дарят, чтобы они и народ почитали их и слушали... В заключение сего пункта не за излишнее признается и сие сообщить, ежели б кто спросил: какая от подданства сего народа Российской империи польза есть? Ибо они, как выше означено, ясаку и никаких податей не платят, да и служеб не служат. Тому можно припомнить, какие великие вредности бывали от сего народа до вступления оного в подданство, а именно: каждый почти год набегая они многочисленно, не только в Башкирии, но и в русских жительствах Казанской и Сибирской губернии, причиняли великие разорения, и многое число людей в плен уваживали, а особливо в стороне Сибирской губернии крайние к ним жительства такими своими нападениями от времени до времени на несколько сот верст опустошили, как то по делам в обоих оных, да и в Оренбургской губернии, значится. Сие же со вступления их в подданство не только пресеклось, но и бывших у них в плену российских подданных, как то: русских, калмык, башкирцев и других, разными образами, с 1742 года по 3 число июля 1754, высвобождено тысяча сто восемьдесять два человека. Да разных наций у сих же бывших в плену вышло двести двенадцать, из которых шестьдесят восемь человек восприняли святое крещение, да и всегда оные выходят, и киргизцы, по учиненному о том с ними условию, никакой претензии об них уже не чинят, а требуют тех токмо, кто из неподданных народов выбежав, святого крещения восприять не желают, которые им по силе указа из Государственной коллегии иностранных дел, от 16 марта 1752 года, и отдаются обратно, со всем тем, что при них ни сыщется, не упоминая той еще пользы, которая чрез них же от азиатской коммерции происходит и впредь со умножением может происходить, ежели поступки командиров к благосостоянию и к дальнейшему распространению оного надлежащими учреждениями и распорядками всегда и предусмотрительно будут споспешествовать. (Рычков, Оренб. Топогр., 111-113). БОРЬБА КАЗАКОВ С ДЖУНГАРАМИ И КАЛМЫКАМИ ...Между тем по той причине, что шах персидский [Надир-1736-1747] в провинциях великой Татарии, яко то в Бухаре, в Хиве и в других тамошних местах немалые завоевания учинил, со стороны оренбургской комиссии всякие осторожности были учреждены дабы от персиян какого не было наглого и нечаянного нападения, ибо Хива, где сам помянутый шах с войском своим действительно был, не весьма в дальнем расстоянии. И по присланному тогда из бывшего кабинета указу ко упреждению его шаховых намерений всякую острожность иметь и город Оренбург в совершенное оборонительне состояние привести было велено. Тогда ж и киргиз-кайсацкие орды немалое затруднение причинили, ибо... бывший в Башкирии возмутитель Карасакал, ушед в киргиз-кайсаки, назвался, что он бывшего зюнгорского владельца Кенташи - сын, а нынешнего Галдан-Чирина брат, и ходил с некоторыми своими единомышленниками под зюнгорское владение. И причиня им некоторые пакости, оных калмык так раззорил, что помянутый им владелец Галдан-Чирин отправил на них войска своего 20 тысяч и при них несколько пушек. Которые до Яика реки гнали их, киргиз-кайсак, раззоряя так, что принуждены были разоряться от них до самого Оренбурга [Орска], который оное калмыцкое войско усмотря и по высылке уже из крепости от коменданта нарочных людей со объявлением что они, калмыки, соседственной дружбе противно чинят, нападая на подданных российских киргиз-кайсак, возвратились, но уже многие раззорение причинив, а особливо улусы Абулмамета и Аблая салтанов вконец раззорили и бесчисленное множество скота побрали, также и людей побили не мало [1741]. По которому их отступлению, командующий тем калмыцким войском владелец прислал в Оренбург знатных зайсангов объявить, какие их причины к нападению на киргиз-кайсак подвинули, а именно, что во время бывшей у них с китайцами войны киргиз-кайсаки воровством и нападениями своими покою им не давали, да и ныне тож чинить отважились. А что они российские подданные, того их владелец не ведал. Против чего объявлено было, каким образом киргиз-кайсацкие орды в подданство российское пришли, с представлением, чтоб зюнгорский владелец впредь о их противностях в оренбургскую комиссию писал, почему всякая справедливость может быть чинена; а сам бы он с ними не управлялся, и через то б соседственной дружбы не нарушал. (Рычков, Ист. Оренб., 56-57). 1740, 25 января. Вследствие нападения зюнгаров в числе 15 000 человек на киргиз Средней орды, владения Увак-Гирея, Абулмамета и Барака султанов кочевавших по Иртышу и Ишиму рекам, означенные киргизы откочевали к Яику [р. Урал], побросав свой скот и "тягости" и зимою намерены итти на калмыков и башкир. Предписано не допускать ни до малейшего раззорения киргизами верноподданных ее величества. (К. 8). Августа 24 числа [1742] хан с детьми и при них Джанбек батырь и зюнгорские посланцы приезжали к тайному советнику [Неплюеву] для конференции. По входе всех их в ставку, тайный советник, имев с ними несколько партикулярных разговоров, зюнгорских посланцев оставил в той ставке со штаб-офицерами, а хана, Ерали салтана и Джанбек батыря вызвал в заднюю свою ставку, и с ними начал разговор о приезде помянутых к нему посланцев, и о их комиссии, как она с честью его хана и с благополучием всего киргиз-кайсацкого народа не сходна. Хан тайного советника весьма за сие благодарил, объявляя, что их нарочно для того и привез, чтоб при свидании с ним, тайным советником, оные дела окончить. Против того тайный советник хана обнадежил, что он к пресечению всех зюнгорского владельца производимых к ним затейных претензий всякое старание приложить не оставит; и ежели нужда востребует, то может он и к зюнгорскому владельцу с приличным ответом от себя нарочного отправить, и чтоб оный владелец киргиз-кайсацкий народ ничем не утеснял, наисильнейшим способом представлять. На сие хан доносил, что у него и у всего его народа на единого бога и на е. и. в. высокосклонные милости надежда, и притом уверил о всегдашней своей верности, которую он завсегда с детьми и с народом продолжать не оставит. После того хану, салтану и Джанбек батырю учинены были обыкновенные подарки, кои они с великим благодарением приняли, и высочайшую е. и. в. милость прославляли. Потом тайный советник, оставя с ними штаб-офицеров, сам вышел для разговору с зюнгорскими посланцами, и как спрашиваны они, для чего и с какою комиссиею отправлены они от владетеля своего Галдан-Чирина, то первый посланец Кашка ответствовал, что когда у них происходила долговременная и немалая с китайцами война, тогда киргиз-кайсаки, вбегая в их зюнгорские границы, причинили многие раззорения; по замирению же их с китайцами помянутый их владелец, получа случай, отправил войска своего для отмщения тем кайсакам в трех партиях по десяти, итого тридцать тысяч, из которых де войска одна партия зашед от Ташкента гналась за киргиз-кайсаками до самой реки Ори, и по таковом де войске аки бы киргиз-кайсаки к их зюнгорскому владельцу приказывали от себя такие слова: "У пребывающих в войне всегда кости обнажаются, а у живущих в миру и покое седые волосы вырастают", и просили, чтоб с ними помириться, и взять бы от них аманатов подобно тому, как зюнгорский владелец и от Большой киргиз-кайсацкой орды аманатов содержит, которая де орда в подданстве у них состоит, и за сим де они от владетеля своего присланы. На те посланцовы слова тайный советник отвечал, что Абул-хаир-хан со всею Меньшею киргиз-кайсацкою ордою обретается в подданстве у е. и. в., и тому уже двенадцать лет, как в том присягою утвердился, и ныне при их посланцах е. и. в. с народом своим присягал же; равномерно и Абулмамет Средней орды хан со всеми своими старшинами и народом в подданстве у е. и. в-ва находится, и тако сами они совсем не в состоянии, чтобы без воли е. и. в. с зюнгорским владельцем в какие либо договоры вступить, а еще менее аманатов дать. Что же касается до прекращения происходивших между зюнгорцами и киргиз-кайсаками ссор, то о добром примирении их почтится он, тайный советник, свое старание приложить, и в том киргиз-кайсацкий народ утверждать будет, дабы они в зюнгорское владение никаких впадений не чинили, о чем он и зюнгорскому владельцу через нарочно посланного от себя письменно представит. На то зюнгорский посланец сказал, что они посредством его, господина тайного советника, весьма довольны; токмо киргиз-кайсацкий народ непостоянный, и на обнадеживаниях их утвердиться весьма невозможно; они де подобны шелудивому волку, который бегая по степи ищет таких мест, где огни раскладываны, чтоб шелуди свои очесать; тако де и те киргизцы на обе стороны, то есть: России и зюнгорскому владельцу льстят, а в самом деле ничего от них кроме воровства ожидать не должно. А хотя оные посланцы многие отговорки приносили, что им со ответом от него тайного советника возвратиться нужды нет, ибо от владельца своего не к нему, тайному советнику, отправлены, но к Абулхаир хану; однако наконец чиненными им в наисильнейших терминах представлениями, причем и хан с его старшинами был, к тому были приведены, что склонились, дабы ехать им возвратно в отечество свое со ответом ко владельцу их от помянутого тайного советника, и в ту посылку командирован был майор Миллер, яко в киргизских ордах бывалой... Сего ж лета [1745 г.] в сентябре месяце партия волжских калмыков, переплывши реку Яик, воровски угнали от киргиз-кайсаков с тысячу лошадей, на которых воров командированная за ними яицких казаков партия, напав, имела с ними сражение, при котором из тех воров побито десять человек, да два человека пойманы, а из угнанных лошадей отбили девятьсот одиннадцать (в том числе, яицких казачьих сто семьдесят лошадей), из коих угнанные от киргизцев все отданы были киргизцам обратно. А понеже от имевшихся у киргизских и у калмыцких владельцев чрез своих людей взаимных пересылок и переписок разные вредности чинились, того ради по сношению с астраханским губернатором определено отныне такую между ими бесполезную, но еще и вредную коммуникацию вовсе пресечь, что и самым делом наблюдать начато... Сегож лета [1749 г.] от зюнгорцев к Нурали-хану присланы были посланцы, коими тамошний владелец требовал от хана сестру его, дочь Абулхаир-ханову, в жену, кою еще Абулхаир-хан отдать ему обещал, и чтоб вместе зюнгорцев, которые находились в полону у киргизцев, отдавали ему киргизцы торгаутских, то есть волжских калмык. И хотя сие хан скрывал, но при отпуске его и с султаном в орду посланный с ним капитан Андрей Яковлев оттуда рапортовал, что хан прибыв в орду, делал по отце, своем по их обыкновению поминки, при чем у него было немалое собрание народа, и с бывшими тут старшинами усоветовали они: 1) чтоб в безопасноси быть от зюнгорского владельца, для того б сестру его ханскую, дочь Абул-хаир-ханову, рожденную от калмычки, отдать оному владельцу в жены; 2) собравшись бы им иттить к Туркестану для отмщения Барак салтану за убийство Абулхаир-хана; 3) собрание российских пленных на том совете отложили они до тех пор, пока из походу возвратятся; 4) хан в том собрании пожалованный ему на ханство патент всему народу объявил и читал. К тайному же советнику [Неплюеву] писал он, хан, якобы зюнгорские посланцы с тем токмо присланы к нему чтоб обоим народам, то есть зюнгорцам и киргизцам, иметь между собою дружелюбие и мир, в разсуждении ж обещанного отцом его и им собрания и отдачи пленных, напоминал он о баранте, объявляя, якоб без того он киргизцев к отдаче их принудить не может; но в самом деле видимо было, что он баранты наипаче для того требовал, дабы над народом усиливаться, а особливо старался он с братьями своими, чтоб Средней орды владельцев всех из той орды выгнать, а вместо их по улусам распределить бы своих братьев. (Рынков, Ист. Оренб., 63-64, 81, 90). Хан этой [Средней] орды Аблай воспользовался некогда мятежом Дауаджи и совершил несколько раз опустошительные набеги в Джунгарию. Подавив упомянутый мятеж, император Тянь-Лун во втором месяце двадцатого года своего царствования [март 1754 г.] отправил посольство к Аблаю, чтобы передать последнему свои повеления. Шун-То-На и Танг-Ионг-А, офицеры императорской гвардии, отправленные в качестве послов, получили от Аблая следующий ответ: "Узнав в свое время о короновании китайского императора, я не мог тогда же послать дань повелителю Китая по той причине, что я находился в местах, отдаленных от его столицы многочисленными горными хребтами и реками. В данное время силами могущественного повелителя, распространяющего свою власть до отдаленнейших пределов, Или очищено от мятежников... отныне, таким образом, все могут жить в добром согласии с джунгарами. Достигнуто поистине беспредельное благоденствие. Я искренне подчиняюсь всем приказаниям императора". Шун-То-На и его товарищ возвратились в Или, сопровождаемые Борбубаем, послом Аблая. В это время Амурсана поднял знамя восстания в Или, но, потерпев поражение, вынужден был искать в следующем году убежища у казаков. Аблай принял его к себе. Тогда император приказал маршалам Тартанга и Катака пройти со своими войсками на территорию Аблая: первому - по дороге с запада, а второму - с севера. В то время, как Амурсана направлялся к казакам один найман-оток [глава поколения найман] по имени Налабат, хотел было помешать мятежнику проехать и захватить последнего, но это ему не удалось; но все же Налабат расположил свое войско таким образом, что Амурсана мог бежать в сопровождении только трех всадников. Итак, мятежник укрылся у Аблая. Военачальники последнего, выражали желание, чтобы Амурсана был схвачен и выдан китайскому правительству; однако Аблай не только этому воспротивился, но даже послал Кодзи Боркена с войсками сопровождать Амурсану, направившегося к Нуле; сам же во главе тысячи всадников выступил на запад и соединился со своим помощником у подножия Каоказалакских гор, где и расположился, поджидая нашу [китайскую] армию. В седьмом месяце [в августе] войска маршала Тартанга подошли к Ярле, где они встретились с передовым отрядом Кодзи Боркена, силою примерно, в две тысячи человек. Казаки устроили засаду за одним холмом и симулировали бегство, рассчитывая заманить китайские войска, которые начнут преследовать бегущих; но наши воины взобрались на холм и засада была открыта. Потом они сомкнули ряды и приготовились стрелять залпами; затем окопавшись, они устроили укрепленный лагерь, к которому неприятели не осмеливались приблизиться. По прошествии ночи Уртенг был выслан вперед с легкой кавалерией, чтобы воодушевить войска; Алихун, Оше, Канинго и Минг-Жуй командовал фланговыми войсками; маршал Тартанга и вице-маршал Чалафсунга, державший знамя главнокомандующего, находились в центре. Вся армия разом пришла в движение. Жинухун, Мачанг, Тотонго, Ортенга, каждый во главе своего племени, следовали за ней. Враги не устояли при первом же столкновени и бросились бежать по всем направлениям в полнейшем беспорядке; изрублено их было до пятисот семидесят человек; остальные еле смогли спастись бегством. Наши войска воспользовались победой для занятия Нулы, где они взяли в плен Чулука. Кодзи Боркен и Амурсана направились к западу с войском, состоявшим из двух тысяч всадников. Преследуемые по пятам нашими войсками они не могли уклониться от сражения, которое было длительно и кровопролитно; наши враги потеряли в битве знамя, пушки и триста сорок человек убитыми. Амурсана спасся только благодаря переодеванию. Шун-То-На по возвращении своем из посольства к Аблаю, представляя императору отчет об исполнении возложенного на него поручения, одновременно сообщил и о последних событиях. Император повелел тогда своему послу снова отправиться к Аблаю для передачи последнему высочайших приказаний. В седьмом месяце [в августе] Шун-То-На прибыл в Боркарджун, но остановленный по дороге казаками, не смог дальше проехать; тогда он направился в лагерь маршала Катака. Последний отправил джанака [начальника] Сондубу с войсками против казакских отрядов. Сондубу разбил войска Аблая у подножия Каоказалакских гор, где расположились казаки, и отрубил головы у сотни врагов. В руки Сондубу попало много лошадей и большое количество припасов. Аблай бежал, преследуемый по пятам нашими войсками, которые умертвили еще сотню неприятелей, захватили двести лошадей, сто ружей и взяли в плен Джаохаша. Итак, в трех сражениях мы трижды оказались победителями. Войска прибыли затем в Ишиль и, таким образом, армии Тартанга и Катака соединились. Два казака, Лучук и Джаохаш, захваченные в плен, имели встречу с маршалами и вручили им письмо Аблая, в котором тот изъявлял желание покориться. Маршалы приказали освободить пленников и поручили им доставить Аблаю письмо следующего содержания: "император повелел нам уничтожить мятежников, а так как вы поддерживали их, то, следовательно, и вас надо было бы умертвить; однако же, если вам удастся захватить Амурсану и выдать его нам, вы можете рассчитывать стать подданным нашего повелителя". Аблай, зная, что он обманут Амурсаной, хотел поймать мятежника для выдачи его нам и затем полностью покориться императору; однако планы Аблая преждевременно получили огласку; Амурсана похитил десяток казакских лошадей и снова убежал в Джунгарию. В двадцать втором году [1757 г.], когда маршал Чао-Гуей и дзан-дзан Фу-То вели войну на западе, Амурсана опять бежал к казакам. В шестом месяце [июль] того же года Аблай выступил тридцатитысячным войском с целью помочь нам захватить Амурсана; во главе передового отряда он отправил своего младшего брата Абулбиса. При встрече с нашими войсками Аблай подарил маршалу, а также дзан-дзану, каждому из них, по одному коню; в то же время он передал маршалу письмо, в котором, признавая свои вины, выражал готовность жить отныне под властью Китая. Чао-Гуей командировал к нему одного из своих офицеров с ответом. Аблай прислал казакского вождя Кендзикора, приведшего в подарок четырех прекрасных коней, с просьбой к маршалу благосклонно принять изъявление его покорности. Аблай писал: "Со времен моих предков Ошена и Янгыра и до настоящего времени наша страна не имела возможности познать китайскую цивилизацию. Лишь теперь мы начали получать повеления императора, удостоившего изливать свои благодеяния на наши орды, обитающие на крайних рубежах его империи, я и мои подданные не находят слов для выражения своей радости и ликования. Мы ничему так не удивляемся, как могуществу императора. Я, Аблай, и все казаки, составляющие мою орду, горячо желаем воспринять китайскую цивилизацию и стать навеки подданными Срединной империи". Император, которому было послано обстоятельное донесение обо всем происходившем, предписал принять подданство Аблая и его орду. Осенью Аблай отправил посла, чтобы засвидетельствовать свое верноподданство императору, находившемуся в то время в летнем дворце Пи-Шу-Шан. Этот посол удостоился приглашения на пир в саду Уан-Шу, где он увидал фейерверки, и всякого рода иллюминации. Покорившись, Аблай захотел помочь нам в поимке Амурсаны; он сказал Шун-То-На, встреченному им по дороге: "Я и казаки провинились перед императором, поддерживая Амурсану; но мы почтительно полагаемся на его бесконечную доброту и надеемся, что он не отвергнет нас; мы будем его вернейшими подданными. Мы желаем поймать Амурсану для выдачи его вам. Быть может, таким путем мы искупим нашу вину? Мы теперь знаем, что Амурсана, намеревающийся искать помощи у чужестранцев - негодяй. Может ли он еще дольше жить, если действительно существует провидение?" Затем Аблай дал Шун-То-На написанное шрифтом тутучук [арабским?] письмо [пропускное свидетельство] для того, чтобы наша армия могла беспрепятственно пройти по территории казакских орд. В том же месяце Аблай хотел захватить Амурсану в Арчаду, но безуспешно: мятежник бежал в Россию. Однакож Аблаю удалось взять в плен двух казанских вождей, сопровождавших мятежника - Обудзи и Дзибахана, выданных им нашим войскам. Кодзи Боркен, разбитый в сражении при Нуле нашими войсками в двадцать первом году [1756 г.] и вынужденный вследствие этого бежать, узнав о подчинении Аблая, сообща с другим вождем орды, Карабаратом, во главе тридцати тысяч семейств, подданных их обоих, подошел к нашей армии. "Мы не умеем ни писать, ни читать - сказал он - и поэтому решили явиться лично для изъявления покорности". Маршал Чао-Гуей велел открыть свой шатер и приказал Кодзи Боркену сесть, повернувшись лицом на восток; сам же сел, повернувшись лицом к западу. Затем он приказал накрыть столы, на которые поставили блюда с разными животными, приготовленными в целом виде для еды. Кодзи Боркен, следуя обычаю своих соотечественников, приступил к обеду только после того, как помолился своим идолам [божкам]. Он сказал: "раз я теперь подданный императора, разве я мог бы отказываться от угощения?" По окончании обеда казакскому вождю показали упражнения солдат в стрельбе из лука; он был весьма устрашен, увидя, какое количество стрел выпускалось и достигало цели. Уезжая, он дал обещание помочь нам в поимке Амурсаны и девять раз простерся ниц. Итак, вся орда на западе был покорена нашим оружием. В пятом месяце двадцать третьего года [июнь 1758 г.] вождь байдзикотской казакской орды Байбурак, прозванный храбрым, взял в плен мятежника Букджахана; в шестом месяце [июль] казак Кордзин захватил Кошдзи. Оба эти мятежника были выданы китайской армии, закованы в кандалы и отправлены в столицу [Пекин]. В двадцать четвертом году [1759 г.] Аблай послал ко двору сына своего старшего брата, и вождя Бокена. Император пригласил их обоих на пир и разрешил присутствовать на испытании лучников, производившемся в саду, где обычно происходили упражнения в стрельбе. В двадцать пятом году [1760 г.] Аблай снова отправил посла ко двору; тот был приглашен на императорский обед и получил разрешение осмотреть дворцовые сады. Императорский указ, изданный в связи с приездом посла, предписывал Аблаю более строго управлять своей ордой и не допускать казаков к переходу через границу в поисках пастбищ. Декретом опубликованным в первом месяце двадцать шестого года [февраль 1761 г.] император даровал прощения казакским вождям Батуку и Батуру, раззорившим набегами Ву-Леанг-Хай. Эти вожди сопровождали аблаевского посла, приезжавшего ко двору в шестом месяце [июль]. Офицеры императорской гвардии были посланы в Улиясутай, чтобы запретить казакам торговать там. Во втором месяце двадцать седьмого года [март 1762 г.] вождь казаков Абулмамбит отправил посольство к императору. Последний, совершал в это время путешествие на юге, а потому казакские послы были приняты во временном дворце в Янь-Чау. Император подарил им шляпы и одежды. Дзан-дзан Акуей задержал казаков, перешедших границу в поисках пастбищ; он получил приказ простить их и отпустить на свободу. В пятом месяце [июнь] было отменено постановление, запрещавшее казакам торговать в Улиясутае, но контрабанда оставалась под запретом. В седьмом месяце [август] император, будучи на охоте в Мулане, принял аблаевского посла, прибывшего засвидетельствовать верноподданничество Аблая, и вознаградил его шляпой и одеждами. Военачальник У-Мор, сопровождавший посла, получил звание офицера императорской гвардии Тянь-Цзинской Порты; ему было приказано пока поселиться со своей семьей в Или. В третьем месяце двадцать девятого года [апрель 1764 г.] от Абулмамбита ко двору приехал посол. Император подарил ему шляпу и одежды. В тридцать четвертом году, в январе месяце [февраль 1769 г.] Абулбис послал ко двору своего сына Джордзи. В третьем месяце Аблай отправил своего сына Уали Суртонга. В январе месяце тридцать восьмого года [февраль 1773 г.] казак Борот наследовал после своего отца Абулмамбита посольство. Одновременно ко двору прибыл и Джордзи, сын Аблая. В январе месяце сорок первого года [февраль 1776 г.] от Аблая прибыл посол, который был принят и приглашен на императорский обед по установленному порядку. (Эмб о, 117-127).
Jake: ВОЗВРАЩЕНИЕ ТУРГУТОВ (КАЛМЫКОВ) В КИТАЙ ЧЕРЕЗ КАЗАКСТАН От сей вести [а именно, что русский царь, будто бы, хотел призвать в военную службу всех волжских калмыков] в каждом доме начался вой, в каждом семействе плач; все пришли в смущение. Убаши, видя такое волнение в мыслях, созвал больших и малых зайсанов и предложил им, что лучше всего бежать в Или. Все обрадовались и начали делать приготовления к предпринятию дальнего пути. Это был 35 год правления Цянь-Лун (1770). Погода стояла теплая; в средине 10 луны река еще не покрылась льдом, и Убаши не мог взять с собою живших по северную сторону реки. Почему убил до 1000 русских мастеровых и торговых людей; взял около 460 000 кибиток тургутов, хошотов, дурботов и олотов, и в 23 день 10-й луны [5-го января 1771] отправился в путь. На дороге разграбил четыре русские городка. Белый царь, услышав о сем, содрогнулся, и отправил генерала с несколькими десятками тысяч войск в погоню за ними. Но убашиевы люди уже перешли за Кынгэлшулу на юг, и вступили в пределы Срединного государства. И так генерал с войсками возвратился. Убаши, по вступлению в Срединное государство, пошел на Балгасинор. На пятидневном пути чрез тамошнюю песчаную степь, хотя и находятся ключи, но травы не растет ни былинки, от чего пало великое множество скота. Когда пришли в Чингис-чагань, страну, принадлежавшую казачьему владетелю Аблаю и бию Абурбис-ебур-баню, то казаки, опасаясь беспокойств для своих кочевьев и с завистью смотря на тургутский скот и людей, партиями устремились к грабежам; ежедневно имели между собою схватки с равною с обоих сторон потерею в людях убитыми и ранеными: таким образом, они не могли воспрепятствовать тургутам продолжать путь далее. Тургуты, употребив взятых в плен казаков вожатыми, достигли Кичик-юз (Меньшей орды). Здешние жители были сильны, смелы и... опытны в боях. Начальник их Углы-нурали, бывший в достоинстве телохранителя с шариком и павлиным пером 2-го класса, почитался человеком умным. Казаки имели приверженность к нему. Как скоро он получил известие, что война тургутов в Чингис-чагани прекратилась, то ближайших жителей со скотом перевел далее, а сам с 10 000 отборных людей выступил навстречу им, и расположился на важном проходе в Кичик-юзе; но вскоре пошел к казакам, желая, чтобы Аблай напал на тургутов с лица, а тайцзии пяти потоков [поколений] со всех сторон обеспокоивали на средине пути, дабы передние не могли подкреплять задних. Между тем казаки и Аблай, видя, что тургуты, идущие из России в Или, уже открыли войну в Чингис-Чагани, наскоро донес илийскому главнокомандующему (китайскому), и ожидал повелений от него. Тургуты сосредоточили свои войска и Углы-нурали увидел, что по многочисленности оных трудно ему удержать их. Между тем Убаши, также опасаясь отборных войск Углы-нуралиевых, не смел итти вперед необдуманно и более полумесяца стоял в виду его. Главнокомандующий предписал казакам обратить внимание к охранению страны, и недозволять тургутам проходить чрез пастьбищные места; а кто из них окажется дерзновенным, тех предавать смерти. Углы-нурали, по получении такого повеления, послал уведомить о сем Убаши. Сей в советах с тайцзиями и ламами положил итти чрез Халатол [К а р а т а у ?]. Как сия страна изобилует скотом и пастьбищами, привольными водою и травою, то он хотел при помощи грабежей достигнуть, Или, и там посмотреть на обстоятельства, но Углы-нурали крепко держался на своем посту, и Убаши простоял пред ним около пяти дней. Жители в Халатала, услышав о сем, собрались во множестве отборных людей, в намерении дать сражение, ежели тургуты покусятся войти в пределы их. Когда Убаши с прочими узнал о предписании илийского главнокомандующего, то не знал, что предпринять; почему заключил мир с Углы-нурали, и пошел к Шара-беку. Но Углы-нурали, предводительствуя жителями Ки-чикюза и Халатала, выступил против чаяния тургутов, разрезал их на две части и начал грабить. В сие время побито было множество тургутов. Когда они достигли южных пределов Шарабековых, то очутились в соседестве с бурутами. Когда услышали о сем буруты, то прыгали от радости и поздравляли друг друга с толиким даром неба. Они собрали до 100 000 конницы. Убаши принужден был уклониться от них к северным Шара-бековым пределам, и вступить в песчаную степь, которая на тысячу ли пространства не имеет ни травы, ни воды. В сие была уже третья луна, и погода настала теплая. Люди принуждены были пить кровь лошадей и рогатого скота, от чего сделалась сильная моровая язва. Сказывают, что в сие время померло до 300 000 человек; из скота уцелело не более трети. Чрез 10 дней с крайним затруднением выбрели из песчаных степей: но буруты уже давно ожидали их за степями. Нападая на тургутов то с лица, то с тыла, то соединенно, то партиями, они денно и нощно преследовали и отняли у них людей и скота и имущества, гораздо более, нежели казаки. Достигши урочища Тамги, они приблизились к китайским пограничным караулам. Тогда буруты, собрав свои войска, отступили. Убаши, по приходе в Тамгу, еще имел до 280000 человек обоего пола взрослых и малолетних. Главнокомандующий отправил трех генералов с несколькими офицерами спросить о цели прихода. Убаши с тайцзиями и ламами советовался около семи дней, и, наконец решился объявить, что он поддается великому императору. И так они представили Убаши главнокомандующему, которому он поднес яшмовые вещи, столовые часы, фарфоровую посуду, ружье с замком, лагорские деревянные чаши и золотые монеты; при сем еще представил яшмовую печать с надписью из древних китайских иероглифов, жалованную предку его домом Мин в 8-е лето правления Юн-лэ (1410 г.). После сего главнокомандующий разместил народ его по разным местам в Или, и донес двору. (И а к и н ф, Чжунгария, 188-193). УЧАСТИЕ КАЗАКОВ В БАШКИРСКОМ И ПУГАЧЕВСКОМ ВОССТАНИЯХ. БАШКИРСКОЕ ВОССТАНИЕ 1738 г. 1738, 22-го июля. Татищев доносил, что Абулхаир-хан не верен и соединился с бунтующими башкирцами. Но так как калмыцкий хан Дондук Омбо имел намерение на киргиз-кайсаков "мартировать" и им отмещение учинить, то велено было воспользоваться этим случаем к усмирению киргиз-кайсаков, оказав Дондуке Омбо содействие в его походе на киргиз-кайсаков. (К. 6). БАШКИРСКОЕ ВОССТАНИЕ 1755 г. …И таким образом ушло их в киргиз-кайсакские улусы, мужеска и женска полу по смете более десяти тысяч душ, в той надежде, чтоб киргизцев привлечь на свою сторону, и совокупясь бы с ними, делать еще пакости, и оставшееся в домах и на землях их имение (кое они при побеге в бортевые деревья и в разные места скрывали) возвратить. ...С другой стороны употреблено удобь вымышленное и всевозможное старание, чтоб ушедших в киргиз-кайсакскую орду башкирцев, не допустя там утвердиться с киргиз-кайсаками, разными киргизцам внушениями, и толкованием от того собственной их киргизской опасности и вредности, поссорить, за чем в орду отправлен был нарочный капитан Яковлев, в чем и успех был; ибо киргизцы, огорчась на тех ушедших к ним башкирцев, многих побили, а по большей части разобрав по улусам своим, стали их держать, как сущих пленников, почему многие из них, услыша милостивые об них указы, обратно в Башкирию выбегать стали, причиняя киргизцам при тех своих побегах разные пакости и воровства. Сверх того, для истребования их из орды, по именному указу прислан был бригадир Тевкелев, который для, сей особо порученной ему комисси пожалован в генерал-майоры; чем оное башкирское замешательство и пресеклось и из тех бежавших в Киргиз-кайсакскую орду башкирцев по нынешнее время возвратилось в Башкирию побегами 5545; да по комиссии оного генерал-майора киргизцами выдано 737 человек, которые все с данными из Оренбургской губернской канцелярии билетами отпущены в старые их жительства... (Рычков, Топогр. Оренб., 263, 266-267). ПУГАЧЕВСКОЕ ВОССТАНИЕ Письмо Нурали Пугачеву (октябрь 1773) [Оригинал написан на татарском языке] Его императорскому величеству, самодержцу всероссийскому и протчих, и протчих, и протчих царств, великому государю Петру Федоровичу. По выходе вашего императорского величества во время езды к городу Яику, пославши к вам человека своего Забира муллу послом и, по получении от вас указа, восприняв высочайшее ваше повеление, быв к служое вашей в готовности и пожелавши вас, посланной к вам двоекратно посол наш, не доехав до вас, за препятствием неприятелей возвратился. А мы со времени получения помянутого вашего указа, не имея никакого сумнительства, но следуя оному, хотя от генералов и бояр во учении нам благодеяния много обнадеживания было, точию не взирая на них, а в послушании высокого вашего повеления и быть в службе находимся в желании. Да к тому посланного же от вас к брату нашему Дюсалею солтану с указом человека привез он для совету ко мне, который указ приемля за самое благо, и что вы ездите, прибирая места, благополучно, тем вас поздравляем. И бутте в здравии многие лета. А хотя от вас тому брату моему повелено, чтоб отправить людей до ста или двести, в чем и намерение было имели; а токмо народ мой, рассуждая, что де посланный туда Сандалей солтан не возвращается, а без того, почитая за невозможность, остановились. Того ради, от вашего императорского величества повелено б было для безсумнителъной всему моего народу к вам езды отправить Саидалея солтана к нам. В таком случае к находящемуся близь Сиру Дарьи брату нашему Иргалею солтану, да Средней орды Аблаю солтану послав известие, и со всеми братьями и юртами вашему величеству служить будем. Как и перед сим к помянутому находящемуся по Сиру Дарьи брату своему Иргалею солтану, да Средней орды Аблаю солтану и всему народу во известие в том, что стал у нас государь вновь, почту отправил с тем, чтоб они, по получении того известия, тем же часом собравшись и сев на лошади для службы, яко государю, приехали. Под тою копиею подписано; Киргиз кайсацкой земил Нуралей хан печать свою приложил. (Центрархив, Пугачевщина, ГИЗ, 1926, I, 169-170). ПИСЬМО НУРАЛИ КОМАНДУЮЩЕМУ УРАЛЬСКИМ КАЗАЧЬИМ ВОЙСКОМ [Оригинал написан на татарском языке] Управляющему войском Яицким, полковнику Ивану Даниловичу Симанову. Письмо ваше со удовольствием моим получить удостоился и, слыша о вашем благополучии, обрадовался. Что ж изволили уволить поблись Яика нам кочевать, за оное приношу благодарность мою. Киргиз-кайсаки все к войне на Русь склонились, которых я от того и возразить не в силах, почему они и мне злодеи оказались, от которых злодеев по речке Утве в вершины прочь и откочевал к Илеку; извольте оных воров собою искоренять,- я тем буду довольным. От воров табынцов очень мне постыдно, потому что из взятых нынешнею зимою, согласных злодею Пугачеву, калмык две девки ныне от меня бежали: одна Кукучь, Адяна Хахуева дочь, другая - Амархан, Чигир Габунова дочь, от кочевки. Я уже стерпимости не нахожу, что ныне время ворам и плутам, а мы, добрые люди, с бесчестием остаемся. Я считаю, что то попущает бог за наше согрешение, почему я и откочевал от них прочь и сердечно, по верноподданической к ее и. в. присяге, желаю прикочевать к России. А как бежавшие девки: одна Амархан, была взята в замужество за меня, а Кукучь - за сына моего Перели-султана, почему воры-табынцы и будут мне посмехатца, прошу для дружества оных девок, ежели вы меня признаваете за друга, ко мне возратить. Здешние воры от часу умножаются: прошу меня оборонять и удовольствовать,- оных девок ко мне прислать. Однако, оных девок я себе взял не для того, что у меня жены нет, а только потому, что те калмыки-общники Пугачеву, как я ее императорскому величеству верноподданный, Пугачевых сообщников жен и детей в рабы себе брал. Хотя вы их мне и не отдадите, то их в жены русские и калмыки не возьмут, а я без жены не буду; но, однако, прошу без отставки для дружества оных прислать и в великом безчестии меня не оставить, и ближнее дружество иметь. Ныне я с братом моим Айчувак-султаном, от воров отделясь, нахожусь с добрыми людьми поблись вашей линии,- о тех калмыцких девках очень сокрушаюсь; ежели вы мне тех девок отдадите, то я к вам или к Оренбурху прикочевав блиско, обще с вами буду на киргизцов поступать войною; а когда тех не отдадите, то поблис вас мне кочевать невозможно, потому что и другие калмыцкие бабы, на то смотря, бежать будут, и вы себя за дружбу признавать не будете. По нынешним обстоятельствам воры, киргиз-каисаки, выше и ниже Яицкого городка ездят толпами ныне - с Утвинского устья воры-киргизцы к тому себя отважили, вам и мне злодеи, от которых прошу иметь осторожность, коих остановить моей силы недостает. С сим посылаю человека моего Якшибая Миклая. Для верности я, Нурали-хан, собственноручно обыкновенную свою печать приложил. 1774-го году, августа 6-го дня. (Центрархив, Пугачевщина, ГИЗ, 1929, II, 293-294). ПИСЬМО ОТ 7 АВГУСТА (1774) К ПОЛКОВНИКУ СТУПИШИНУ ОТ БРИГАДИРА СУМОРОКОВА Посланным от меня к вашему высокоблагородию сего ж месяца от 5 числа ордером о принятии от намеряющего злодейство и нападение на российские жительства чинить киргизского султана Кутай-Менды с его подвластными киргизцами и другими сообщниками предосторожности к недопущению ни до какой удачи и предписано, но сего ж августа 6 числа обстоятельное получил я известие, что Таир султан в трех тысячах своего войска на крепости Пресногорковскую или Петропавловскую, а, сверх того и вышеписанной вор Кутай-Менды и их же киргизские старшины Итега Алчабай и Таубай Тархан, по подсылке от известного государственного злодея и разбойника Пугачева, намерены ж, собрав своих подвластных киргизцев, нападать на крепости и, что в добычу получат, тем бы пользовались; а при том и старшины Кулсары батыря киргизцы то ж чинить намеряются. И вышеписанный султан Кутай-Менды переправились через реку Ишим при речке Тургае-Нижнем, расстоянием отсель дней восемь, в то место, где и Таир султан кочует. В рассуждении чего, дабы вышеписанные старшины и их киргизцы и в самом деле по легкомыслию своему чего, к здешней стороне вредного, учинить не могли, вашему высокоблагородию чрез сие о принятии и по дистанции [участок военной линии] крепости Звериноголовской и далее, яко же и в прикосновенных к линии внутренних жительствах должно, наикрепчайшей предосторожности сообщаю; а о том же от меня ко всем командующим по всей новой линии наистрожайше предложено, да и 13-той полевой, легкой команды командиру, господину пример-майору Эрманту, находящемуся ныне в пригородке Куртамыше, писано, с тем, чтоб он с командою своею стоял к выступлению на искоренение сих злодеев, куда потребуется, во всякой воинской готовности и исправности и о том всем крестьянам приказал объявить для того, что, может и они на киргизцов собратся и на них итти согласятся. Впрочем, пребываю. На подлинном подписано тако: Степан Сумороков. (Центрархив, Пугачевщина, II, 294-295). КАЗАКСКИЕ ХАНЫ И ИХ ЮЖНЫЕ СОСЕДИ Так, как у киргиз-кайсацкого хана семья большая, то соседние племена, хивинцы, туркоманы или туркмены, ташкентцы и аральцы, обыкновенно призывают к себе в правители ханских сыновей. Принимая это предложение, они, конечно, должны были переносить свое местоприбывание в столицы избравших их племен и там вести судопроизводство на основе стародавних местных обычаев. Все названные народности имели прежде своих природных ханов, но в настоящее время у них не уцелело ни одного ханского рода: они были истреблены все во время различных народных возмущений и восстаний. Так получилось, что волей-неволей названным народам пришлось призвать править ими ханов чужого народа. (Р ы ч к о в, Дневник, 369). АРАЛЬЦЫ И КАЗАКИ Аральцы, аралы или аральские узбеки, народ небольшой на восточной стороне и на островах Аральского моря. Сей народ, по описаниям статского советника Кирилова, имеющимся в Оренбургской губернской канцелярии, бывал хивинских ханов подданый, от коих не весьма давно отложился, и у себя своего хана от фамилии Хавинских ханов утвердили. Когда хивинцы настоящих своих ханов род перевели, и стали брать себе в ханы из салтанов киргиз-кайсацких. Аральский хан искал себе хивинского ханства по наследству; но будучи бессилен (ибо и пяти тысяч войска собрать не может), того своего желания получить не мог, а ныне случается, что у аральцев и киргизские салтаны ханствуют, как то недавно Меньшей орды Абулхаир-ханов сын Нурали салтан (который в 1749 году на место отца его ханом утвержден) несколько времени у оных аральцев ханствовал. В их местах, сказывают, есть золотая руда и слюдяные горы, токм никакого промыслу в том нет, за тем, что доставать и плавить не умеют. Сей народ говорит татарским языком, по наречию трухменскому. Летнею порою кочуют и пашут землю, для зимы ж имеют юрты или хижины; а по ту сторону реки Сыр-Дарьи, на одном острову, есть у них и городок, который от Аральского моря и называется Араль, Знатнейшие из оных арал-узбеков почти всегда при хивинском хане живут, от коего жалованье получают, и в военных случаях, как выше упомянуто, с трухменцами и хивинцами сообщаются. По последним известиям к оным аральцам, от утеснения киргиз-кайсакского, присоединилась не малая часть нижних каракалпак, и совокупно с ними живут. (Р ы ч к о в, Топогр. Оренб., 16-17). КАРАКАЛПАКИ И КАЗАКИ Сей народ надвое разделяется, то есть на верхние и нижние... Нижние каракалпаки... в подданство Российской империи присягали, и жительство имеют к Оренбургу ближе, около Аральского моря, и по реке Куван-Дарье, смежно с киргизцами... ...Верхние каракалпаки живут от устья Сыр-Дарьи, впадающей в Аральское море, вверх к Ташкенту. Пропитание их наипаче от земледелия и содержания рогатого скота, которым они весьма изобилуют, и живут зимою в юртах, а летом кочуют; и хотя есть у них свои ханы, но оные почти никакой силы не имеют, а большая сила состоит у них в ходжах, которых между ими, весьма много, и содержатся в отменном почтении; ибо признают их за отродие и учеников магометовых. Людство сих верхних каракалпак хотя и не мало, но понеже они народ к войне необыкновенный, а больше в земледелии упражняются, то киргиз - кайсаки весьма часто их раззоряют, и стараются издавна, чтоб как сих, так и нижних каракалпак, из нынешних их мест выгнать, дабы во время нужды, а паче когда они опасаются со здешней стороны, туда убежище иметь. Чего ради, оные верхние каракалпаки, а паче те, кои ближе к Туркестану и Ташкенту находятся, как по делам значится, отдались в протекцию зюнгорского владельца. (Р ы ч к о в, Топогр. Оренб., 17). АБУЛХАИР И НУРАЛИ В ХИВЕ (1741) Между всеми делами сего 1741 г. достойно примечания возвращение из Хивы еще при жизни преждереченного генерал-лейтенанта князя Урусова объявленных в 1740 г. геодезиста Муравина и бывшего с ним инженера Назимова, из которых первый тракт от Орска до Хивы и часть Аральского моря описал и ландкарту учинил, а другой снял план городу Хиве, кой при чем сообщается. Из оных геодезист Муравин посылан был из Хивы от Абулхаир-хана (ибо тогда в Хиве на ханстве был) к персидскому Надир-шаху, который с войском своим в самое то время под хивинское владение подступал, с прошением, чтоб шах тем владением его, Абулхаира, наградил. Шах, допустя до себя оного Муравина, не только благосклоно его принял, но и довольно наградя деньгами и платьем, к хану отпустил с такою резолюциею, чтоб Абулхаир-хан сам к нему приехал, а он, шах, за соседственную дружбу, с великою российскою императрицею наградить его не оставит. Но хан ехать к нему не отважился, и уведомясь, аки бы хивинцы умыслили его, хана, убить, принужден был и с бывшими при нем российскими людьми ретироваться в киргиз-кайсацкие улусы. А шах, по выезде ханском, с войском своим подступя к Хиве, сей город приступом взял, и многих жителей, а особливо таких, кои оружием действовать могли, вывел в Персию, в Хиве ж определил ханом из своих подчиненных людей и с ним оставил небольшой гарнизон. Однако, по отступлении шаховом хивинцы, под игом персидским не хотят быть, вскоре оного оставленного хана убили и от персиан отложились, выбрав себе в ханы Абулхаирова сына Нурали салтана. Но сей не долго ханствовал: принужден был, так как и отец его, бежать в киргиз-кайсаки, убоясь персидского нападения. Впрочем, сего году летняя в Орской крепости ярмарка происходила благополучно, и со всего того градской части, якоже и с питейных продаж акцизу в казну получено не малое число, но хивинцев, за показанным их разорением, в приезде ни кого не было. {Рычков, Ист. Оренб., 58). КАИПХАН В ХИВЕ Каип-хан долгое время ханствовал в Хиве, велением Надира, шаха персидского. Этот воинственный и победоносный властитель Персии широко раскинул свое победоносное распространение и, между причем, захватил столичный город Хиву. Каип был отправлен к Надиру Абул-хаиром, ханом киргиз-кайсацким, как посланник к этому победоносному герою, чтобы вступить под его защиту. Каип сумел завоевать расположение персидского шаха и тот в ознаменование своего благоволения к Каипу отдал ему в правление Хиву. В Хиве Каип сидел долго, успел обогатиться за счет ценностей своих подданных, и, в конце концов, ушел от них, опасаясь предстоящей вспышки народной злобы. Дело в том, что неустойчивые, переменчивые хивинцы всегда, рано или поздно, проникаются злобой по отношению к своим правителям. Ханы у них редко кончают свои дни спокойно. По большей части они становятся жертвой этого злобного, проникнутого лукавством народа. Вот почему хан Каип не стал дожидаться, когда преступные замыслы народа созреют окончательно, и повернул обратно в Малую киргиз-кайсацкую орду, где был его отец, Батыр-хан. Батыр здесь господствовал над рядом видных и славных родов, независимо от хана Нурали. (Рычков, Дневник, 391-392). КАЗАКСКИЕ ХАНЫ И МАНГИШЛАКСКИЕ ТУРКМЕНЫ (1767-1775) Несколько лет тому назад мангишлакские туркмены вынуждены были подчиниться деспотической власти. В 1767 году они подверглись нападению со стороны Нурали, киргизского хана; многие из них при этом были убиты, многие попали в плен к киргизам, остальные же, лишившиеся почти всего своего скота, бежали за Тюбкараган и, наконец, даже в Хиву, чтобы там найти защиту против киргиз. В Хиве они действительно нашли помощь, так как оказались полезными там отчасти, как посредники при сношениях с соседями, отчасти же из-за обмена их скота на плохие хивинские мануфактурные товары. Вместе с объединенными силами хивинцев они прогнали киргиз из своей страны. После этого они свыше года оставались еще в Хиве, чтобы оправиться, находясь в безопасности. Однако, раньше, чем они вполне восстановили свои силы, свирепствовавшая среди людей заразная болезнь, принимавшаяся ими за оспу, и начавшийся мор скота принудили их покинуть Хиву и вернуться на старое местожительство. Едва достигли они своей страны в состоянии почти полнейшего истощения, причиненого отчасти болезнью, отчасти тяжестью обратного пути, совершенного почти полностью пешком из-за недостатка лошадей, как Нурали-хан прислал к ним свох послов, дабы объявить им под угрозой их полного истребления, что они должны признать своим верховным главой его сына - Пир-Али-хана. При создавшемся положении им не оставалось ничего другого, как согласиться на это. Вскоре Пир-Али-хан появился среди мангишлакских туркмен. Он ввел жесточайшие наказания, самовластно забирал себе наибольшую часть имущества богатых туркмен и отнял у них почти все огнестрельное оружие, так что последнее встречается у них сейчас чрезвычайно редко. По истечении года такого чрезвычайно деспотического властвования над туркменами, Пир-Али-хан отправился обратно к своему отцу, у которого он остается уже около двух лет. Однако, осенью сего 1775 года он снова, надо полагать - с ужасом и скорбью, ожидается в Мангишлаке. (Гмелин, IV, 55-56).
Antimankurt: Из истории Казахстана XVIII в. Материалы по истории Казахстана хранятся в Государственном архиве феодально-крепостнической эпохи в фонде «киргиз-кайсацкие дела», б. архива коллегии иностранных дел. Древнейшие документы фонда «киргиз-кайсацких дел» относятся к XVI в., – ко времени, когда в 1594 г. киргиз-кайсацкий царевич Ураз Магомет в письме к царю Федору Ивановичу принес благодарность за присылку ему дворянином Петром Новосильцевым денег 100 рублей 1. Этот царевич Ураз Магомет при столкновении с войсками русского царизма в Сибири был взят в плен и поселен около Москвы. В следующем 1595 году в Москву приехал от киргиз-казахского царя Тевкеля посол Куль-Мамет с просьбой принять Тевкеля в подданство России и отпустить на свои кочевья Ураза Магомета. Царь Федор Иванович для приведения к присяге Тевкеля и его подданных послал к нему переводчика Вельямина Степанова. Донесения Степанова говорят о местах киргиз казахских кочевий за рекой Уралом. При возвращении в Москву Степанов привез с собой, в качестве аманата (заложника), сына царя Тевкеля. Далее в киргиз кайсацких делах имеется перерыв до 1716 года, когда в Тобольск к сибирскому губернатору князю Матвею Гагарину приезжает посольство из киргиз кайсацкой орды с просьбой примириться для борьбы против Джунгарского контайши, а также резрешить им – киргиз казахам – строить города. Перерывы в киргиз кайсацких делах могут быть заполнены сведениями из материалов сибирского приказа и «ногайских дел», мало использованных в литературе по истории Казахстана, содержащих данные о постоянных столкновениях между кочевыми народами. Иногда эти столкновения принимали значительные размеры: собирались войска, количественно доходившие до десяти тысяч, производились разгромы улусов противника и захват ясыря (пленных). В то же время постоянно происходили стычки между киргиз казахами и войсками русского царизма. В этих же архивных материалах имеются весьма ценные сведения, касающиеся внутриордынского экономического быта и правового положения аристократической верхушки и киргиз казахских народных масс. Из этих же материалов мы узнаем, что киргиз казахи имели каменный городок на реке Белой. Киргиз казахи были известны как народ сильный и воинственный, часто делавший набеги на Ташкент, воюющий с ногаями и сибирскими татарами. В конце XVI столетия они занимали среднюю часть Киргизской степи. К востоку от киргиз казахов кочевали джунгарские племена, на севере сибирские татары, а на западе ногаи и башкиры. Позднее ногаев вытеснили отделившиеся от джунгаров калмыки. Около 1630 года киргиз казахи завладели Туркестаном, где с этого времени киргиз казахские ханы утвердили свое постоянное местопребывание с резиденцией в г. Ташкенте. Могущество киргиз казахов непрерывно возрастало. Самым блестящим периодом их могущества был [130] конец XVII и начало XVIII столетий, когда хан Тявка подчинил своей власти все три орды киргиз казахов: Большую, Среднюю и Меньшую, каждая из которых с древних времен имела своих ханов. По смерти хана Тявки, джунгарские владельцы, пользуясь начавшимися раздорами между его преемниками, нанесли киргиз казахам сильный урон. Столица киргиз казахских ханов и ряд других городов по реке Сыру попали в руки джунгаров. Изнуренные войной с джунгарами киргиз казахи, под натиском джунгаров двинулись частью на запад, частью на север. Меньшая орда, переходя на правый берег Эмбы, напала на кочевья калмыков и, оттеснив их, проникла до Урала, встретив здесь уральских казахов. Средняя орда двинулась на север до Ори и Уя, оттесняя на запад кочевавших здесь башкиров. Теснимые Меньшей и Средней ордами киргиз казахов калмыки, башкиры и уральские казахи платили ответным натиском на надвигавшиеся на них киргиз казахские орды. Хан Абулхаир, возглавлявший большую часть Меньшей и некоторые роды Средней орды, искал выхода из создавшегося, гибельного для него, положения в признании себя вассалом русского царизма. В 1730 году между киргиз казахскими ханами и русским царизмом происходят оживленные сношения при участии чиновников: Кириллова, Тевкелева, Рычкова и Неплюева, много способствовавших подчинению русскому царизму всех трех киргиз казахских орд: Большой, Средней и Меньшей и их соседей – каракалпаков. Целеустремленность этих сношений и борьба киргиз казахских народных масс против политики своих ханов и русского царизма отражены в архивных материалах фонда «киргиз кайсацкие дела», обрисовывающих исторический процесс борьбы киргиз казахов за свою самостоятельность. Но окруженные и теснимые со всех сторон более сильными народами киргиз казахи не были в состоянии отстоять свою независимость. Принятие русского подданства давало единственную возможность получить поддержку в борьбе с воинственными соседями, сжимавшими казахов с юга и востока и угрожавшими не только самостоятельности, но и самому существованию киргиз казахского народа. Летом 1730 года хан Абдулхаир отправил к уфимскому воеводе Бутурлину своих послов с письмом, предлагая себя и свою орду в вечное подданство России и обещая помогать русскому царизму в усмирении его неприятелей. Посланцы Абдулхаира были приняты с радостью и, одаренные ценными подарками, отправлены обратно в орду вместе с переводчиком коллегии иностранных дел мурзой Тевкелевым (впоследствии возведенным в чин генерал-майора), получившим задание привести новых подданных к присяге на верность царизму. Из доношения Тевкелева от 5 января 1732 года мы узнаем о причинах, толкавших Абулхаира в подданство России: «напредь сего предки его и он, Абулхаир хан, владел городами Ташкентом, Туркестаном и Сайрамом с принадлежащими к ним деревнями и киргиз кайсаками, которые зенгорский (джунгарский) владелец у них, киргиз касак, отнял, а их отбил в степь, а как вольские калмыки и башкирцы будучи здешними подданными и когда не могут управиться с неприятелями, то со здешней стороны охранены бывают, то и он, Абулхаир хан уповает, что когда их, киргис касак, калмыки и башкиры, яко здешних подданных оставят в покое, он и над зенгорцами реванш получить возможет» 2. Русский царизм, принимая в подданство орды Абулхаира, надеялся на облегчение продвижения своих торговых караванов в Среднюю Азию: «через их земли ходят караваны российские в Хиву и в Бухарию», и на обеспечение спокойствия своим границам, потому что: «поныне они (киргиз казахи) были неприятели и непрестанно российским, казанским, яицким, волским, уфимским, сибирским граничным жителям воровские малыми партиями нападении чинили [131] и ежегодно, как скот, пленников, отгоняли и продавали в работу в Бухарию и в Хиву, купецкие караваны разбивали и многие пакости делали, о чем хотя публично не ведомо и не видно, но токмо одно рассудить надлежит, что в Хиву и в Бухары таких русских пленников натаскано и обретается там в работах многие тысячи, опричь иных владений, куда такоже де развозятца, а как будут оные киргис кайсаки в российском подданстве, которые во всех ордах больши ста тысяч человек есть, тогда гораздо покойнее в российских помянутых владениях будет...» 3. Предполагалось также использование подчинившихся русскому царизму киргиз касахских ханов и для усмирения постоянно вспыхивающих башкирских и калмыцких восстаний: «понеже калмыки давно подданные ее императорскому величеству также и башкирцы, а к тому ныне прибыл третий народ киргис кайсацкой, а один з другим весьма несогласные, да и впредь всегда их в том содержать надобно и, ежели калмыки какую противность покажут, то мочно на них киргисцов обратить..., а напротив того, буде киргис кайсаки что сделают, то на них калмык и башкирцев послать и тако друг друга смирять и к лучшему послушанию приводить без движения российских войск» 4, – писал Кириллов свои соображения императрице Анне. Эти соображения получили утверждение императрицы. Киргиз казахи были удобны и для ослабления джунгарских тайшей, предводитель которых Галдан-Церен «и так уже несколько городов завладел, а как все в свое владение подберет, тогда России с таким соседом труднея упралятца» 5. Успехи Галдан-Церена были явным препятствием и для дальнейшего продвижения русского царизма в Среднюю Азию: «еще ж обносился слух, что тот Галдан-Церен добирается во владение к себе взять самые богатые места Водокшанские, где довольно золота родитца и камень лал, лапись, лазори, кои по тамошнему называются лежеверт, что легко б мог получить, ежели б его не остановила война с хинцами, а России до того допускать не надлежит, дабы и наипаче в силу не пришел и большим неприятелем не заделался.
Antimankurt: (продолжение) По каковым обстоятельствам здесь тогда в коллегии иностранных дел разсуждаемо было, что понеже зенгорской владелец Галдан Черень, пред недавным времянем взял в свое подданство Большую киргис касацкую орду, а ныне разными способами старается привлечь к себе ж Среднюю, так же и Меньшую касацкие орды, и, может быть, он сие чинит и предваряет, дабы те Меньшая и Средняя орды в Российском подданстве не утвердились, не меньше /л. 104/ того и с стороны ее императорского величества потребно старание иметь, дабы он, будучи в ближнем к российским границам соседстве, всеми теми киргис касацкими ордами действительно не овладел; но ежели для того киргис касацких ханов, а имянно Меньшей орды Абулхаир хана, которой давно в подданстве ее императорского величества числяется, также и вновь в подданство пришедшего Средней орды Абулмаметь хана побудить к, супротивлению тому зенгорскому владельцу /л. 104 об./ Галдан Череню, обещая им во время нужды помощь, а он о том уведает и не взирая на нынешнюю протестацию, учиненную ему оренбургским губернатором Неплюевым, пошлет на те киргис касацкие орды свои войски, то оные орды в степных местах от зенгорского нападения российскими войски охранить крайняя невозможность, а буде оные при таком случае оставить без охранения, то в тамошних пограничных народех весь кредит потеряется, а зенгорской владелец Галдан Черень от того больше /л. 105/ усилится; того ради, по предварительному о том правительствующему сенату от коллегии иностранных дел представлению, учиненному 22 и полученному на то из сената от 26 августа 1743 года указу, определено было бывшим здесь зенгорским посланцам учинить объявление в такой силе, чтоб Меньшой киргис касацкой орды Абулхаир хан, которой в 1730 году принят в здешнее подданство, с стороны зенгорского владельца, со всеми его улусами оставлен был в покое; а что касается Средней киргис касацкой орды, до Абулмаметь хана и тамошних /л. 105 об./ солтанов, которые в 1740 году такожде в здешнее подданство приняты, то когда от оных к зенгорским улусам нападении [143] происходят, для удержания оных от того зенгорскому владельцу аманатов от них содержать для доброго и покойного с зенгорским народом соседства не запрещается, причем за благо разсуждено было по такому поводу, что, как и выше показано, зенгорской владелец Манджи в письме его к тайному советнику Неплюеву написал, что Большая киргис касацкая орда в их зенгорском подданстве, оным зенгорским /л. 106/ посланцам дать знать и о произшедшем в 1738 году в той Большой орде российскому каравану, в Ташкент отправленному, разграблении, требуя с зенгорской стороны удовольствия. Но такого объявления оным зенгорским посланцам не учинено для того, что при отправлении их отсюда определено было к зенгорскому владельцу отправить со здешной стороны посланника, а и та посылка посланника, по причине смерти зенгорского владельца Галдан /л. 106 об./ Череня, между того приключившейся, потом отменена. Между тем здесь признано было за средство к содержанию Средней орды в здешнем подданстве, чтоб и от оной иметь аманатов. А при первом случае получить такого оной Средней орды от Абулмаметь хана только от той Средней орды, хотя некоторое старание и было, аманата не получено, а на противу того в том же 1743 году туркестанский сеит Махомед хан листом своим, на имя ее императорского величества присланным к /л. 107/ оренбургскому губернатору Неплюеву чрез киргис касацкого Средней орды Джанбек Тархана, просил, дабы ему, так как брат его Абулмаметь хан, с киргис касаками быть в подданстве ее императорского величества; токмо на то его письмо ничего не ответствовано в таком разсуждении, понеже город Туркестант в Большой киргис касацкой орде стоит, и следовательно зенгорской подданный, при всем же том слышно было тогда и сие, якобы зенгорский владелец Галдан /л. 107 об./ Черень старание имел о привлечении Меньшей киргис касацкой орды Абулхаир хана на свою сторону, установлением между собою свойства, взаимною детей своих женитьбою, только того в самом деле не воспоследовало, либо по причине смерти ж зенгорского владельца, или сей слух был вымышленной. В том же 1743 году Меньшой киргис касацкой орды Абулхаир хан домогался, чтоб сын его Козь Ахмет солтан, до того времяни в здешней стороне в аманатах содержавшийся, переменен /л. 108/ был другим его сыном, только не от настоящей жены рожденным, но побочным; но когда тайный советник Неплюев требовал, чтобы он хан такую перемену учинил настоящим сыном, то он, хан, подсыланною прежде тайным образом Оренбургского ведомства к Сорочинской крепости, в которой помянутой его сын тогда содержался, партиею хотел того своего сына скрасть, а как в том не удалось, то потом за такую его неотдачу, /л. 108 об./ а притом и за то, что он пред тем представлял, яко народ его не слушает с требованием, дабы от каждого роду по два человека их старшин в аманаты в Орску захватить, но того не учинено, – возымел неудовольствие интригами своими некоторую часть киргис касак возбудил на противности, которые, разделясь на разные партии, как злодеи поступать дерзнули и между строющихся тогда по Оренбургской линии крепостей, также и при форпостах яицких казаков людей ранили, до смерти побили, /л. 109/ в плен побрали и разные грабежи причинили, а имянно: ранили русских – 24, иноверцев – 2; до смерти побили русских – 14, иноверцев – 2; в плен побрали русских – 96, иноверцев – 4; и немалое число лошадей и скота отогнали и пограбили, а наконец и один редут, имянуемый Честного креста, атаковать дерзнули было, причем Абулхаир хан с великою неумеренностию и с угрозами и к тайному советнику Неплюеву писал, /л. 109 об./ объявляя, что от неперемены сына его и народ в замешание приходит а без того успокоен быть не может. [144] А пред тем и наместник, ханства калмыцкого Дондук Даши здесь представлял и приносил жалобу на киргис касак, что оные, наруша постановленной с калмыцкими владельцами мир, зимою, шестерократно, подбегая под их калмыцкие улусы, чинили нападение и взяли от оных в добычу себе людей более 300 душ, а пожитков и скота и весьма много, /л. 110/ и просил о позволении, чтоб и калмыкам взаимной над ними поиск учинить. По каковым происшедшим тогда от киргис касак явным противностям оренбургский губернатор Неплюев за благо разсуждал, чтоб над оными чрез яицких казаков учинить поиск в тот вид, понеже пленение людей от киргис касак произошло более в ведомстве яицких казаков, и потому казалось бы, что оные казаки собою на такое отмщение поступили, /л. 110 об./ дабы он при том непричастным и посредственником между киргис касаками и казаками остаться мог, а яицким казакам приказать, чтоб они старались из лучших киргис касак захватить, дабы чрез оных российских пленников из их рук освободить было можно и к тому нарядить из казаков до 500 человек; но из того ничего не воспоследовало за представлением от яицкого войска, /л. 111/ что и без того от них учреждены крепкие форпосты, коими киргис касак на перелазах ловить удобнее. Наместнику ж ханства калмыцкого Дондук Даше, по вышеозначенной его жалобе на киргис касак, посланною к нему 31 октября 1743 года грамотою, хотя позволение и дано было калмыцкие войски и легкие партии на них посылать, но на то тайный советник Неллюев учинил представление, что по тогдашнему времени и состоянию ко установлению киргис касацкого /л. 111 об./ народа и к приведению в прежнее состояние – полезнее стараться поправить легкими способы, пока вся линия и Оренбург в лучшее состояние приведены будут, ибо вдруг, не сообразя окрестностей, военные действа против того народа предпринимать не полезно, а особливо тогда, не
Betsey Moralez: интересно_)
valeryteilor: Очень интересно, правда)) Мне этот человек, напомлил другого, который был в рекламе биткоина и https://cryptograph.life/statii/kakoy-kriptokoshelek-vybrat-spiski-reytingi-rekomendacii ну и других криптовалютных бирж)
полная версия страницы